Александр Пушкин - Переписка 1826-1837

Un journal m’offre le moyen de demeurer à P.[étersbourg] et de faire face à des engagements sacrés. Je voudrais donc être l’éditeur d’une gazette en tout pareille à la Сев.[ерная] Пчела, et quant aux articles purement littéraires (comme critiques de longue haleine, contes, nouvelles, poëmes etc.), qui ne peuvent trouver place dans un feuilleton, je voudrais les publier à part (un volume tous les 3 mois dans le genre des Review Anglaises).

Je vous demande pardon, mais je suis obligé de tout vous dire. J’ai eu le malheur de m’attirer l’inimitié de Mr le ministre de 1’Instr.[uction] publ.[ique], ainsi que celle de Mr le P.[rince] D.[ondoukof], né Kors.[akof]. Déjà tous les deux me l’ont fait sentir d’une manière assez désagréable. En entrant dans une carrière, où je vais dépendre d’eux, je serai perdu sans votre protection immédiate. J’ose donc vous supplier d’accorder à mon journal un censeur tiré de votre chancellerie; cela m’est d’autant plus indispensable que mon journal devant paraître en même temps que la Се.[верная] Пч.[ела], je dois avoir le temps de traduire les memes articles sous peine d’etre obligé de réimprimer le lendemain les nouvelles publiées la veille, ce qui suffirait déjà pour ruiner toute l’entreprise. [1215]

En demandant la permission d’être l’éditeur d’une gazette [litt.[éraire] et pol.[itique]] je sentais moi-même tous les inconvénients de cette entreprise. Je m’y voyais forcé par de tristes circonstances. Ni moi, ni ma femme nous n’avons encore notre fortune; celle de mon père est si dérangée que j’ai été obligé d’en prendre la direction pour assurer un avenir au r’este de ma famille. Je ne voulais devenir journaliste que pour ne pas me reprocher d’avoir négligé un moyen qui me donnant 40,000 de revenu me mettait hors d’embarras. Mon projet n’ayant pas eu l’agrément de S.[a] M.[ajesté], j’avoue que me voilà soulagé d’un grand poids. Mais aussi je me vois obligé d’avoir recours aux bontés de l’Empereur qui maintenant est mon seul espoir. Je vous dem.[ande] la permission Mr le C.[omte] de vous exposer ma situation et de remettre ma requête en votre protection.

Pour payer toutes mes dettes et pouvoir vivre, arranger les affaires de ma famille et être enfin libre de me livrer sans tracas à mes travaux h[istoriques] et à mes occupations, il me suffit de trouver à faire un emprunt de 100,000. Mais en Russie c’est impossible.

L’Emp[ereur], qui jusqu’à présent ne s’est pas lassé de me combler de grâce, mais qu’il m’est pénible [1216] en daignant me prendre à son service m’a fait la grâce de me fixer 5000 d’ap.[pointements]. Cette somme représente les intérêts d’un capital de 125,000. Si, au lieu de mes appointements, S.[a] M.[ajesté] me faisait la grâce de m’en donner le capital en emprunt pour 10 ans et sans intérêts — [je serais parfaitement heureux et tranquille]. [1217]

Милостивый государь Александр Сергеевич!

Вас конечно удивит мое посвящение? И действительно очень странно; но вот мои причины:

Я собрал несколько моих пиес и посвятил вам их собственно из того уважения, которое я имею к высокому таланту вашему с первых лет моей молодости.

Я занимаюсь уже пять лет стихотворными сочинениями; но напечатать ничего не в состоянии: ибо я человек совершенно бедный и стесненный бедствиями, — я потерял отца и мать в ранних летах жизни моей; получил после их большие долги; лишился состояния и расстроил здоровье.

Теперь принося вам песни уездной музы моей, прошу вас благосклонно принять их как застенчивых сирот из отдаленных мест, шествующих под ваше покровительство! и тем поощрите милостивый государь слабый талант неопытного юноши, которого затмевает бедность и обессиливает горе!..

Засим с высокопочитанием моим имею честь быть, к вам

милостивый государь покорный слуга Вечеслав Коленов.

„“ маия 1835 года

P. S. Ежели угодно вам знать о месте моего жительства, то вот.

Адрес: „Владимирской губернии в город Юрьев-Польский, Вечеславу Андрееву Коленову.

Monsieur le Comte

Je suis honteux d’importuner toujours Votre Excellence, mais l’indulgence et l’intérêt que Vous avez toujours daigné me témoigner seront l’excuse de mon indiscrétion.

Je n’ai pas de fortune; ni moi, ni ma femme n’avons encore la part qui doit nous revenir. Jusqu’à présent je n’ai vécu que des fruits de mon travail. Mon revenu fixe, ce sont les appointements que l’Empereur a daigné m’accorder. Travailler pour vivre n’a pour moi, certes, rien d’humiliant; mais accoutumé à l’indépendance, il m’est tout-à-fait impossible d’écrire pour de l’argent; et l’idée seule suffit pour me réduire à l’inaction. La vie de Pétersbourg est horriblement chère. Jusqu’à présent j’ai envisagé avec assez d’indifférence les dépenses que j’ai été obligé de faire, un journal politique et littéraire, entreprise purement mercantile, me donnant tout de suite les moyens d’avoir 30 à 40,000 de revenu. Cependant cette besogne me répugnait tellement, que je n’ai songé à y avoir recours qu’à la dernière extrémité.

Je me vois dans la nécessité de couper court à des dépenses qui ne m’entraînent qu’à fa re des dettes et qui me préparent un avenir d’inquiétude et d’embarras, sinon de misère et de désespoir. Trois ou quatre ans de retraite à la campagne, me mettront de nouveau dans la possibilité de venir reprendre à Pétersbourg des occupations que je dois encore aux bontés de Sa Majesté.

J’ai été comblé des bienfaits de l’Empereur, je serais au désespoir que Sa Majesté put supposer dans mon désir de m’élôigner de P.[éters]b.[our]g un [1218]autre motif que celui d’une absolue nécessité. Le [1219]moindre signe de mécontentement ou de soupçon, suffirait pour me retenir dans la position où je me trouve, car enfin j’aime mieux être gêné dans mes affaires, que perdu dans l’opinion de celui qui a été mon bienfaiteur, non comme Souverain, non par devoir et par justice, mais par un libre sentiment de bienveillance noble et généreuse.

C’est en remettant mon sort entre vos mains, que j’ai l’honneur d’être avec le respect le plus profond

Monsieur le Comte de Votre Excellence

le très humble et très obéissant serviteur Alexandre Pouchkine.

1 juin St. P. b . [1220]

Вот тебе еще Сонет, милый Александр Сергеевич; мне кажется он не хуже первого, коли не… но повторяю: отцы детям не судьи; а что ты скажешь? Коли: bene [1221], то отдай его для тиснения у Александра Филиповича Смирдина-Македонского, и сотвори с сим героем сделку; в счет оной да пришлет он мне в Ставрополь всю свою текущего года Библиотеку и весь каталог со всеми прибавлениями. Прикажи в печатании расставить по чину руки и ноги, сиречь кватрины и терцеты: писав на лоскутке, я все рядом черкнул: * ты и так разберешь, но публика совсем другое дело. Что ты творишь? Авось узнаю из толстых томов Сенковского, или Бромбеуса, или Тютюджю-Оглу car il est tout cela [1222]. Я зябну; представь себе, что здесь на юге лето холоднее северных: в тулупе не согреешься, и надо печки топить. Занятие же мое состоит в старом, четыре с половиною года тянущемся, уголовном деле, которое мне поручено кончить; это еще возможно, но то худо, что надобно назвать по имени: un chat un chat et Rollet un fripon [1223], a тут котов целая ватага, все с когтями и gare l’égratignure [1224]. Потом отправлюсь я в Экспедицию, в Черноморие, на гг. Черкесов, и что там будет — одному богу ведомо. Видишь ли, ты когда-нибудь свою прежнюю обожательницу: Е.[лизавету] М.[ихайловну] Х.[итрово]? Поклонись-ко ей от меня, коли не в труд. Нет ли у тебя знакомого греколога, кто бы мог en vile prose [1225]рабски переложить крошечные два стихотворения Сафы: Венере и Heureux qui etc [1226]? Очень бы ты одолжил, Кантата засела в голове и не может вылезть за недостатком книжных пособий. С горя пишу сонеты: к слову, я перевел Оронтов, он у Каратыгина: взгляни и напиши: удалась ли la chûte [1227]; коли нет, то и жалеть не о чем. Надоедаю я тебе, но и это не великое в жизни несчастие, а коли ты за свою скуку заплатишь мне удовольствием, честь тебе и хвала. Прощай любезнейший.

Весь твой Павел Катенин.

1-го июня 1835. Ставрополь

____________

* нет; я переписал.

Милостивый государь Николай Иванович

Вы желаете знать, что такое состояние батюшки; посылаю Вам о том ведомость.

В селе Болдине душ по 7-ой ревизии 564

В сельце Кистеневе (Тимашеве то-ж) 476

Покойный Вас.[илий] Льв.[ович] владел другой половиною Болдина, в коей было также около 600 душ. Эта часть продана, спустя 3 года после отречения от наследства самого наследника. Я не мог взять на себя долги покойника, потому что уж и без того был стеснен; а брат Л.[ев] С.[ергеевич] кажется не мог бы о том и подумать, ибо на первый случай надобно было бы уплатить по крайней мере 60,000. Жаль, что вы в то время не снеслись со мною; кабы я мог думать, что Вы примите на себя управление этим имением, я бы мог от него не отступиться.