Дмитрий Галковский - Андеграунд

И ответ ясен: нет, не кажется. Жили, живём и будем жить, и ещё на твоих поминках блины есть будем. А умрём, так наследство оставим и дорожку протопчем не тебе, а сынку милому и дочурке родненькой. Вот, кстати, и связь между поколениями. Не красивая дочурка-то, вся в пятнах родимых, и сынок до пяти лет головку не поднимал, да родная кровь — СОВЕТСКАЯ…

В условиях "перестройки", кажется, проблемы цензуры не существует. Но я пятый год не могу опубликовать свою книгу, потому что мне все издательства "СНГ" объявили бойкот. "Бумаги нет, книга неинтересная". Я нищий. Я с 16 лет работаю без выходных, я никогда не выезжал из Москвы, я живу в коммуналке. Мне скоро будет жрать нечего.

— А ты иди работай. Вот отработал три года на заводе мусорщиком после школы — специальность есть. Иди и работай. Ты — бездарность. А мы, дети и внуки гиммлеров, герингов и прочих мюллеров, — талантливые. Мы будем писать романы и монографии, представлять русскую культуру за рубежом. И главное, мы будем определять "кому", "как" и "что". Так было, и так будет. Показал себя паренёк в деле — окончил Литературный институт, написал полезную брошюру "Роль Андрея Вознесенского в развитии мировой культуры", женился на дочке сводного брата тёщи Жени Сидорова — получай первую книгу и стажировку в Италии. Вылез 32- летний лоботряс — "я русский философ", "я плевал на советскую литературу". Осадить сопливого щенка, сказать нашим, чтобы перекрыли кислород.

Вопрос ребром поставила журналистка Ирина Овчинникова в статье "Праздник неуважения" (то есть НЕПОСЛУШАНИЯ), опубликованной в еженедельнике "Экран и сцена": "Спрошу Дмитрия Галковского, сколько ему было, положим, в 87-м? Между прочим, к его тогдашнему возрасту Лермонтов уже умер. А я что- то не припомню такого имени — Галковский."

Но не выйдет, ребята, куда. Я же изведу вас. Вы России не знаете, русской истории, русского языка. Русского диалога. Законов жанра русской литературной полемики. (Чудовищнейшая вещь, доложу я вам.) А я знаю — это родина моя. Родина холодная, злая, как мачеха, но родина. Здесь каждый камушек, каждое болотце — вдоль и поперёк. Поэтому — изведу. Изведу быстро, изведу НАСМЕРТЬ. Уезжайте, как Казаков, — живите себе на здоровье там, плохо ли? Знаете, как сказал Леонид Ильич, вручая орден Ленина Карпову: "Анатолий, дорогой, ты это… спокойно себе это самое…" Вот. Живите себе, спокойно себе ЭТО САМОЕ. Только уйдите. Уйдите тихо, уйдите культурно. 60 000 000 людей пустили на "распыл", как сказал Оруэлл в "1984" и как говорили украинские большевики-головорезы во время гражданской войны. И сейчас, не моргнув глазом, вы повторяете: "А чего такого-то?".

Действительно, ничего. И потом — сын за отца не ответчик. Но место под солнцем — освободите. Это не ваша земля, не ваша родина — моя. И ничего у вас против меня не получится. Не потому, что я "умный и сильный" (человек вообще всегда глуп и слаб), а потому, что маятник русской истории качнулся в другую сторону. И он своей исполинской траекторией сметёт вас в небытие. А меня — нет. Только и всего.

Дмитрий Галковский

16.06 — 5.11.1992 г.

Впервые опубликовано в "Независимой газете" 26–27.11.91 г. с незначительными сокращениями