Константин Пензев - Хан Рюрик: начальная история Руси

Военные усилия западных европейцев против славянских государств оказались весьма незначительными по результатам, а вот «гуманитарные» куда как более весомыми. Посмотрите сами: единственной славянской общностью, ассимилированной германцами, явились венды, и то до сих пор сохраняются в Германии остатки славянской самодеятельности в виде лужицких сербов, а вот распространение католичества оказалось более широким.

Католиками в настоящее время являются поляки, словаки (есть протестанты и униаты), чехи (католики, есть протестанты), хорваты (католики). Православными остаются болгары (есть часть мусульман-суннитов), сербы. Сильны позиции униатской церкви на Украине (особенно в западной ее части), есть униаты и католики в Белоруссии (в северо-западных районах).

Таким образом, славянский мир оказался в значительной мере расколот. Результат? Достаточно вспомнить, какой погром безнаказанно устроили США в Сербии.

Норманнизм в этом случае, является одним из инструментов разрушения национального самосознания русского народа.

Вызывает недоумение позиция некоторых, весьма известных русских историков и мыслителей, причем тех, кого трудно заподозрить в соглашательстве с Западом, который, без всякого сомнения, является нашим главным и сильнейшим противником или, не побоюсь этого слова, врагом.

В. Кожинов в своей книге «История Руси и Русского Слова» пишет: «Все это (отрицание норманнизма — К.П.) является, несомненно, очень прискорбной чертой исторического самосознания, ибо представляет собой одно из ярких выражений своего рода комплекса национальной неполноценности, присущего, увы, достаточно большому количеству русских людей» (http://www. libereya. ru).

Увы, но здесь В. Кожинов совершенно неправ. Почему? Попробую объяснить…

В 1488 году в Москву прибыл посол императора Фридриха III просить государя Ивана III помощи в войне турками. В числе предлагаемых благ посол предложил содействие в получении королевского титула (известно, что официально Иван III являлся великим князем). Ответ на это предложение выглядел следующим образом: «… мы Божиею милостию Государи на своей земле изначала, от первых своих прародителей, а поставление имеем от Бога, как наши прародители… а постановления, как есмя наперед сего не хотели ни от кого, так и ныне не хотим» (Памятники дипломатических сношений древней России с державами иностранными. СПб., 1851, I. стр. 12. Цит. по: Р. Пайпс. Россия при старом режиме).

Ричард Пайпс отмечает: «По московским понятиям, настоящий суверен должен был отвечать трем условиям: происходить из древнего рода, занимать трон по праву наследования и не зависеть ни от какой другой власти, внешней или внутренней» (По кн.: Дьяконов. Власть, стр. 146-62: Он же. Очерки общественного и государственного строя древней Руси, 3-е изд. СПб., 1910, стр 419–420).

В 1532 году императору Бабуру, основателю династии и государства Великих Моголов, потомку Тимура, было отказано в заключении договора о «дружбе и братстве» с великим князем Василием III. Отказ был сформулирован следующим образом: «в братстве к нему не приказал, потому что он не ведает ево государства неведомо: он — государь или государству тому урядник (т. е. правитель с ограниченной властью. — К.П.)» (Русско-индийские отношения в XVII в.: Сборник документов. М., 1958, стр. 6. Цит. по: Р. Пайпс. Россия при старом режиме).

В конечном итоге, — отмечает Р. Пайпс, — предъявляемым Москвой высоким требованиям отвечали лишь два властителя: турецкий султан и ее собственный великий князь, — те самые два правителя, которых Бодин выделил как «сеньориальных монархов Европы».

Возвращаясь к вопросу о «комплексе национальной неполноценности», поднятому В. Кожиновым, могу сказать, что я всегда пренебрегал фрейдизмом и его «комплексами» и мне сложно рассуждать о положениях этого течения в психологии. Но… Я не вижу в поведении русской власти, вплоть до 1991 года, никакого момента униженности (о событиях после 1991 года хочу отметить, что никто, собственно, и не заставлял российскую власть унижаться и амикошонствовать перед Западом). А русский народ, могу сказать совершенно точно, никогда и ни перед какой нацией не испытывал чувства ущербности. Давайте говорить прямо, та незначительная часть российского общества, которая испытывала трепет перед Западом, во-первых, очень часто не являлась собственно русской, а во-вторых, испытывала трепет не перед культурой и военной мощью европейского общества, чего и в России всегда было более чем достаточно, а только лишь перед разного рода тряпками и шмотками. Таким образом, мы имеем дело просто-напросто с разновидностью товарного фетишизма. Однако в настоящее время, в области производства ширпотреба, от ботинок и бытовой электронной техники до автомобилей и компьютеров, несомненным мировым лидером является Китай и страны азиатско-тихоокеанского региона. Зачем нам эта Европа вообще? Она скоро будет наполовину арабской, давайте же сразу дружить с арабами.

Речь совершенно не идет о каком-то «комплексе национальной неполноценности». Дело в том, что норманнизм — это явная, более того, наглая ложь. Отпор норманнизму есть отпор прежде всего лжи.

Посмотрите сами. Никто из историков не «комплексует» по поводу татарского ига. Хотя здесь — то, казалось бы, чувства должны взыграть в полной мере. Представьте себе, целых 240 лет иноземного владычества! И кто нас покорил? Нас, якобы, покорили халха-монголы! Однако «монголо-татарская теория» имеет под собой хоть какие-то основания, хотя бы она и была сомнительной. Есть какие-то записи в летописях о татарских ратях, есть сообщения иностранных источников, хоть что-то, но есть, тем более, что татарская власть принципиально существовала, другое дело в том, что она не была иноземной. В случае же с норманнизмом мы не имеем ничего, кроме каких-то смутных догадок «о роли норманнов», спекуляций на тему национальности Рюрика и сомнительных филологических манипуляций со словом «руотси». Если на Западе норманны долго и успешно терроризировали местное население и запечатлелись в многочисленных свидетельствах, то в славянских государствах они вовсе не удосужились что-либо оставить после себя.

Исследователь, разбирая историю с точки зрения норманнизма, неминуемо сталкивается с колоссальной массой противоречий, и единственный способ остаться на позициях норманнизма состоит в том, чтобы лгать, замалчивать многочисленные факты и прибегать К обычной демагогии, вроде таких утверждений: «Вопрос о роли скандинавов-норманнов в становлении и развитии древнерусского государства дебатируется в отечественной исторической науке уже в течение двух с половиной столетий, хотя для мировой науки эта роль всегда оставалась бесспорной».