Константин Пензев - Праотец Мосох

Находки колесниц в Аньяне, как было упомянуто выше, большинство исследователей связывает с индоевропейским вторжением. В. В. Иванов и Т. В. Гамкрелидзе усматривают в данных завоевателях несомненных индоевропейцев, возможно лингвистических тохар, но полагают, что вторжение имело отправной точкой Переднюю Азию {556} 556 Гамкрелидзе Т. В., Иванов В. В. Индоевропейский язык и индоевропейцы. Тбилиси, 1984, т. 2, с. 561–562, 935 . Ю. С. Худяков {557} 557 Худяков Ю. С. Боевые колесницы в Южной Сибири и Центральной Азии» / Северная Евразия в эпоху бронзы: сборник научных трудов. Барнаул, 2002, с. 139–141. , равно как и М. И. Артамонов, ассоциируют вторжение с археологическими карасукцами. Таким образом, ничего удивительного в том, что карасукское население являлось тохароязычным нет, и быть не может. Данная гипотеза тем более обоснована, что в этногенезе карасукцев участвовали афанасьевцы, принимаемые рядом исследователей за лингвистических тохар, а также, что вполне вероятно, сейминские мигранты из Волго-Окского междуречья.

Здесь следует отметить еще одно обстоятельство. Культурой, производной от карасукской, является следующая за ней татарская, что, как утверждает Э. Б. Вадецкая, было ясно с самого начала ее изучения. Она же указывает, что «уже в карасукскую эпоху было создано вооружение, типичное для татарского воина, а также зародился «звериный» стиль в искусстве, расцветший у тагарцев» {558} 558 Вадецкая Э. Б. Археологические памятники в степях Среднего Енисея. Л., 1986, с. 96–97. . Определеные сомнения вызывало некоторое несходство антропологических параметров карасукцев и тагарцев.

«Однако, — как пишет Э. Б. Вадецкая, — когда была выделена позднекарасукская (каменноложская) группа памятников, практически не отличающаяся от лугавской культуры, было найдено недостающее звено, связывающее карасукскую культуру с татарской. Связь между каменноложским этапом карасукской культуры и ранним баиновским этапом татарской прослеживается не только в характере надмогильных сооружений и устройстве оград, но в формах и орнаменте многих сосудов и в некотором инвентаре, например в украшениях и пряжках колесничего. Вполне укладываются в понятие недостающего звена и антропологические данные, поскольку каменноложские черепа занимают промежуточное положение между классическими карасукскими и тагарскими {559} 559 Козинцев А. Г. Антропологический состав и происхождение населения тагарской культуры. Л., 1977, с. 27. » {560} 560 Вадецкая Э. Б. Археологические памятники в степях Среднего Енисея. Л., 1986, с. 96–97. .

Соответственно, в настоящее время каменноложцы признаны всеми исследователями предками тагарцев. Впрочем, H. Л. Членова, выдвинула гипотезу о сложении тагарской культуры из разных локальных групп, сосуществовавших еще в карасукскую эпоху, т. е. до VII–VI вв. до н. э. {561} 561 Членова H. Л. Хронология памятников карасукской эпохи. М., 1972, с. 88, 117. . Однако все это не так интересно по сравению с другим фактом, о котором сообщает Э. Б. Вадецкая.

«Еще один аспект происхождения тагарской культуры связан со сходством физического типа тагарцев и афанасьевцев, которое очень трудно объяснить. По утверждению антропологов, сходство это настолько специфично по всем признакам, что вряд ли оно могло явиться результатом случайного совпадения или параллельного развития. Скорее всего, оно говорит о генетическом родстве и опосредованном происхождении носителей тагарской культуры от афанасьевской {562} 562 Алексеев В. П., Гохман И. И. Антропология азиатской части СССР. М., 1984, с. 69. . Возможно, что потомки афанасьевцев, в течение веков жившие в Саянах и Горном Алтае, вернулись в степные районы. Их могли, в частности, вытеснить с Алтайских гор кочевники, и затем они пришли на Енисей вместе с большереченцами Верхней Оби» {563} 563 Вадецкая Э. Б. Археологические памятники в степях Среднего Енисея. Л., 1986, с. 98. .

Хронология тагарской культуры такова. Ее нижняя граница датируется VIII–VII вв. до н. э., верхняя — вплоть до I в. н. э. {564} 564 Там же, с. 100–101. . Таким образом, мы наблюдаем в Алтайско-Иртышском регионе сплошную линию преемственности (если так можно выразиться) афанасьевского антропологического типа, начиная с середины III тыс. до н. э. и, по меньшей мере, до начала I тыс. н. э. В более поздние времена я заходить не стану, поскольку дальнейший разговор является отдельной темой. Однако замечу, что с тагарской культурой генетически связана последующая таштыкская, в которой отмечается «постепенное проникновение на Енисей большой массы южного монголоидного населения» {565} 565 Вадецкая Э. Б. Археологические памятники в степях Среднего Енисея. Л., 1986, с. 141. . Э. Б. Вадецкая связывает данную массу с тюркоязычной общностью {566} 566 Там же, с. 144. .

Следует, пожалуй, отметить, что наименование тагарской культуры не связано с тохарами (тогарами). Свое название она получила по острову Тагарскому на Енисее (против Минусинска). Каким же образом получил это имя сам остров остается только догадываться.

Итак. В сегодняшней популярной исторической литературе, особенно с легкой руки Л. H. Гумилева, принято считать чуть ли не все древние и раннесредневековые народы Средней Азии, Северного Китая и Южной Сибири сплошь тюрками и монголами, что, если говорить прямо, крайне далеко от истины. П. Б. Коновалов так характеризует общую картину предстающую перед глазами современных историков: «В наше время археология открыла более глубокую историческую перспективу и более сложную картину распределения и взаимодействия древних культур. Она обнаружила широчайшую издревле «экспансию» индоиранского населения в глубь Центральной Азии и Южной Сибири. Это намного сузило ареал тюркской предыстории (если считать, что она не протекала в недрах индоиранского мира). Кроме того, выяснилось, что история ранних тюрок (не прототюрок!) Средневековья связана не только с западной частью Монголии и Южной Сибири, но и со средней частью Монголии. Это, в свою очередь, сузило и оттеснило на восток (?) ареал монгольской предыстории» {567} 567 Коновалов П. Б. Некоторые итоги и задачи изучения хунну // Древние культуры Монголии. Новосибирск, 1985, с. 49–50. .

Сейчас вернемся к предыдущей главе, а именно к вопросу о происхождении гуннов. На сей счет существует две основные гипотезы: первая — о местных истоках этногенеза гуннов от киммерийцев и вторая — о пришествии гуннов из Центральной Азии, откуда общепринято выводить любых кочевников, проявивших политическую и военную активность на просторах волго-донских степей в то или иное время.

Согласно Геродоту, киммерийцы первоначально проживали в Северном Причерноморье, откуда в VIII веке до н. э. были изгнаны скифами. После (в 20-х годах VIII в. до н. э.) киммерийцы фиксируются ассирийскими источниками на северо-западной границе с Урарту, а в дальнейшем их пребывание отмечается на территории Каппадокии {568} 568 Артамонов М. И. Киммерийцы и скифы. Л., 1974, с. 7. . В ассирийский анналах киммерийцы упоминаются как Ga-me-ra-a-a {569} 569 Письмо Арад-Сина государственному глашатаю Ассирии, 714 г. до н. э. Pinches, JRAS, 1913, с. 609 сл.; HABL, № 112 // Вестник древней истории, № 2, 1951. С. 270–278. , в Библии они фигурируют под именем Гомер, одним из сыновей которого и является Тогарма.