Анатолий Левандовский - Первый среди Равных

В основе этого труда лежала мысль о необходимости облегчения бремени, падавшего на простой народ.

Почему духовенство и дворянство совершенно избавлены от государственных налогов, которые всей тяжестью падают на трудящийся люд — крестьян, ремесленников, рабочих?

Почему подавляющая часть французов должна терпеть постоянное разорение не только от прямых, но и от бесконечных косвенных налогов, прежде всего от ненавистной «габели» — принудительной покупки дорогой соли?

Если французская монархия, созданная и существующая во имя интересов «благородных», нуждается в средствах, не «благородные» ли в первую очередь должны ей помочь?…

Бабёф резонно предлагает ликвидировать все прежние обложения и поборы и заменить их единым налогом, платить который должны будут крупные собственники-аристократы, церковь и богатые предприниматели.

Свою книгу он назвал «Постоянный кадастр». [8] Опись и оценка объектов, подлежащих налоговому обложению.

Ему удалось заинтересовать рукописью геометра Одифре, с которым он познакомился в связи с проектом описи владений маркиза де Сокура. Одифре только что изобрел тригонометрический угломер, который хотел широко использовать, а новые планы Бабёфа, предусматривавшие генеральное межевание по всей стране, давали для этого благодатную почву.

Все хлопоты Одифре, равно как и самого Бабёфа, специально с этой целью съездившего даже в Париж, не принесли результатов: опубликовать «Постоянный кадастр» пока не удалось.

Однако хотело того правительство или нет, оно в какой-то мере оказалось вынужденным пойти именно по тому пути, который Франсуа Ноэль предлагал в своей книге.

Созвав нотаблей, Калонн осторожно поставил перед ними проект изменения налоговой системы: привилегированным сословиям предложили уплатить часть государственных налогов.

Такое предложение глубоко возмутило нотаблей.

Принцы, герцоги, епископы и аббаты, привыкшие обирать казну, не пожелали ради неё выворачивать собственные карманы. Нет, они не могут поступиться своей важнейшей привилегией, они не станут платить, ибо уплата налогов — дело податного, третьего сословия!

Оскорблённые в кровных интересах, они не пожелали понять своего короля, и последнему не оставалось ничего другого, как распустить их.

Калонн получил отставку.

Но теперь даже двор понял, что без налогового обложения дворянства и духовенства не обойтись. Однако все усилия правительства не могли сломить сопротивления привилегированных. Парижский парламент объявил, что право утверждать новые налоги принадлежит исключительно Генеральным штатам.

Генеральные штаты! Старинное, архаическое учреждение, не созывавшееся почти двести лет!.. Теперь, вспомнив о былом, привилегированные просто пытались выиграть время и уклониться от немедленной уплаты налогов. Но получилось иное. Стремясь сохранить свои права, два высших сословия наносили страшный удар своей опоре — абсолютной монархии.

Действительно, требование созыва Генеральных штатов вскоре сделалось стремлением всей нации. И вот под дамокловым мечом банкротства, слыша грозный ропот народа, готового начать всеобщее восстание, монархия решила пойти на эту крайнюю меру.

Королевский указ объявил созыв Генеральных штатов сначала на 27 апреля, затем на 5 мая 1789 года.

Весть о предстоящей сессии Генеральных штатов всколыхнула всю страну. Не представлял исключения и городок Руа: летом 1788 года он был охвачен волной подлинного энтузиазма.

Ещё бы! Как и всем гражданам Франции, жителям Руа предстояло составить наказ, с которым они отправят своих избранников в Версаль, где должны заседать Генеральные штаты!

Разумеется, Франсуа Ноэль не уклонился от участия в редактировании наказа и на собрании избирателей предложил несколько статей в духе своего «Кадастра», а также статью о всеобщем государственном образовании.

Возразить против проекта Бабёфа было трудно. Но на собрании председательствовал один из Билькоков, постаравшийся не допустить торжества соперника. В результате ни одно из предложений Бабёфа даже те было обсуждено.

Несколько месяцев спустя он снова столкнулся с ожесточённым сопротивлением клана.

Депутаты третьего сословия Генеральных штатов, провозгласившие себя Национальным собранием Франции, [9] С 9 июля оно стало Национальным Учредительным собранием. упорно боролись с двором за свои права. 20 июня 1789 года, когда монархия попыталась одернуть слишком осмелевших плебеев и не допустила их в зал заседаний, депутаты, собравшиеся в зале для игры в мяч, дали свою знаменитую клятву солидарности, клятву-присягу не расходиться, пока не издадут законов, ограничивающих произвол абсолютизма.

Франсуа Ноэль, перечитывая подробности в газетах, восторгался стойкостью своих собратьев по сословию. Но вскоре радость его сильно поубавилась. В печати указывалось, что под текстом клятвы-присяги подписались все присутствовавшие, за исключением одного, и что же? Оказалось, что этот «один», имени которого газета не называла, но Бабёф дознался, был представитель третьего сословия города Руа по имени Прево!

Господин Прево… О, Франсуа Ноэль хорошо знал его. Это был двоюродный брат одного из Билькоков, королевский адвокат… С начала заседаний Генеральных штатов он оказался в числе самых правых депутатов. И вот теперь это предательство…

Негодование Бабёфа было беспредельно. Впрочем, не он один — все демократически настроенные граждане города возмущались поведением Прево. На общем собрании Бабёф выступил с пламенной речью, требуя отзыва опозорившегося депутата.

— Отречёмся от него, — призывал Бабёф, — покажем, что мы ошиблись в выборе, отзовём предателя и заменим его достойным защищать общественные интересы; оставить гадюку, отравляющую всё своим зловонным дыханием, не есть ли это преступление против нации?

Оратору аплодировали. Он тут же составил проект петиции к Собранию, но…

Но подписей под этой петицией было маловато…

Билькоки были настороже. Они использовали весь свой престиж, чтобы убить движение в зародыше. Одних предостерегая, других запугивая, третьих подкупая, они свели на нет действия защитника свободы и демократии.

И тогда, расположив цепочкой факты и проанализировав их все, он пришёл к новым выводам, по-иному представив себе казавшееся давно понятым и вполне ясным.

Третье сословие… Когда-то думалось, что оно едино, что оно целиком противостоит абсолютной монархии и привилегированным.

Но это глубокое заблуждение.

Едва народное движение стало угрожать богатым, как третье сословие показало свою непрочность, многослойность. Богатые буржуа, ещё вчера кричавшие о «свободе» и «равенстве», сегодня примкнули к ненавистной знати и вместе с ней противостоят народу.