Газета Завтра Газета - Газета Завтра 310 (45 1999)

ПОЭТОМУ В ДАЛЬНЕЙперспективе, как бы ни строились ближайшие политические планы, все страны "третьего мира": от самых бедных (Эфиопия, Мали) до самых богатых (КНР и даже Саудовская Аравия),— заинтересованы в возвращении СССР на международную арену и в установлении хороших отношений с ним. Иные модели действия, попытка установить собственный контроль за сырьевыми ресурсами на территории СССР, или, в случае невозможности, "просто" вывести их из конкурентной эксплуатации (КНР в Казахстане, Саудовская Аравия в Чечне, Турция в Азербайджане) — в высшей степени недальновидны и ведут на деле к дальнейшему ослаблению внешнеполитических позиций данных государств.

Не случайно концепция "многополюсного мира" вызывает такую болезненную реакцию на Западе и такое всеобщее одобрение на Востоке и Юге современного мира. Но с нынешней Российской Федерацией ни Китай, ни Индия, ни одно государство планеты не могут вести реальных переговоров, поскольку слишком хорошо понимают нестабильность нынешнего политического руководства РФ, его зависимость от западных кредиторов да и, по большому счету, неестественность этого государства как паллиатива СССР.

Из всего сказанного следует, что возвращение СССР (в той или иной форме) неизбежно, и это представляется делом не такого уж далекого будущего.

Конкретные сценарии данного процесса достаточно многообразны и зависят от того, в какой степени будут активизированы указанные выше силы, связанные с субъектно-правовым, культурологическим, оперативным и международным аспектами текущей ситуации. Относительное первенство тех или иных сил в деле возвращения СССР может повлиять на форму государственного устройства, границы и темпы развития страны, но в любом случае возвращенный миру Союз займет свое законное место как один из планетарных "центров силы", на деле воплощающий идею социальной и национальной справедливости (не путать со свободой, равенством и братством).

Молодежный исследовательский клуб “СОЮЗ” приглашает всех желающих принять участие в его работе. Запись с 15 по 30 ноября 1999 г. ежедневно (12.00-18.00)

Тел.: (095)255-36-65

В 1999 году мы вспоминаем великого русского архитектора Алексея Викторовича Щусева. Не только потому, что со дня его кончины в 1949 году прошло ровно пятьдесят лет. Дело в том, что Щусев, несомненно, входит в разряд национальных героев столетия, а его имя связано с зодчеством, как имя Жуковского с авиацией, Павлова — с физиологией, Шаляпина — с русской песней.

Совершенно по-русски — размашисто, свежо и самобытно мыслил Щусев. Его талант по-прежнему сверкает и искрится в его творениях.

Щусев не случаен. Многополярность, разностороннесть щусевского творчества — свидетельство широты его мировоззрения, но никак не коньюнктурности. В случае Щусева всегда идет речь о вчуствовании, никогда — о стилицации. Можно отметить, что Щусев не был в моде, однако, в чем пародокс, всегда был крайне популярен.

Он, оставаясь всегда на виду, живя в ногу со временем, странным образом внутренне дистанцировался от магистральных потоков архитектурной мысли столетия. Полной грудью вдыхая дух сменяющихся архитектурных эпох, Щусев умудрился не представлять ни одну из них. Он осторожно и последовательно проводил в жизнь нечто свое и особенное, что приблизительно можно связать с "национальным вектором", быть может, с неистребимым в России духом ориентализма.

Да, Щусев универсален. Вид запроектированных зодчим в 1914-1916 годах небольших вокзалов отсылает нас к петровским временам, институты в Москве, Самаре, Саратове — к классике, гостиницы в Мацесте — к авангарду. Щусев тем самым говорит: композиция первична, стиль вторичен. Однако модерн, конструктивизм, неоклассицизм, поздний сталинский историзм в трактовке Щусева всегда несет нечто специфически русское.

Опыт восстановления древней церкви в Овруче (в 1904-1908 гг.), быть может, определил щусевское мироощущение. Его храм Почаевской лавре, церкви в Москве, в Натальевке, в Бессарабии, наконец, Троицкий собор в Петербурге — составили славу церковного зодчества начала нашего столетия.

Созданный по проекту Щусева Русский павильон на международной выставке в Венеции выражал все тот же магический, провизантийский дух. А знаменнитый щусевскиий Казанский вокзал в Москве, обретший к 1913 году живописную асимметричность, включал в себя башню, схожую с Боровицкой башней Кремля, башней Сююмбеки в Казани, а также отсылающий к традициии индокитайских пагод и ближневосточных зиккуратов. Это творение Щусева не вызывает полнокровных ассоциаций с Европой и античностью. Нечто таинственно-иррациональное сквозит в созвучии последовательно нанизанных друг на друга форм, декорированных сложным "нарышкинским" орнаментом.

Казанский вокзал — одно из лучших творений Щусева — строился около тридцати лет. Достраивается он и поныне, но лишь в примерном соответствии с крупными замыслами его создателя.

Интересно было бы экстраполировать щусевский подход на современное положение дел в архитектуре. Кто знает, быть может, щусевское время только наступает и кому-то неведомому еще предстоит очертить контуры неовизантийского стиля в контексте функциональных требованиий и строительных технологий XXI века?

Так или иначе, Алексей Щусев важен нам не только как связующее звено между эпохой монархии и советской властью, не только как превосходный стилист, работающий в национальном ключе. Щусевское творчество несет в себе мощный концептуальный заряд.

Вопрос соотношения творчества Щусева с русским авангардом обсуждался во время встречи авторского актива отдела культуры "Завтра" с архитектором Константином Пчельниковым. В ходе этой встречи был выработан оригинальный взгляд на данную проблематику, легший в основу текста, с коим мы и предлагаем ознакомиться уважаемому читателю.

ТИТ

АРХИТЕКТОР ЩУСЕВ?Он — могиканин. Другими словами, он — миф в архитектуре. Гениальная личность, неосмысленная современниками. Сегодня он тоже миф, данность нашего мифологического мышления. То, что мы знаем, но описать не можем. В нем — магическая сила, но она непонятна.

Он построил много объектов, которые на первый взгляд как будто и не стыкуются между собой. В них не угадывается творческой преемственности. Щусев как целостная архитектурная личность? Таким он никем не воспринимался. Скорее, он казался личностью метущейся. О его творчестве отзывались даже как о легковетрии в архитектуре. У него одни постройки в одном стиле, другие — в другом. А может, это и не стиль был вовсе. Ничего не было в нем понятно.