Александр Греков - Воспоминания военного министра УНР генерала Грекова

Тогда немедленно галицкая сичевая дивизия развернута была в корпус, пополнившись отчасти и не галичанами (как это ни странно, больше й частью из бывшей германской дивизии сердюков). Этот корпус сделался основной опорой директории, но не на Украине, а лишь в Киеве; Зеленый, Ангел и другие не признавали ее и демонстративно шли в своих действиях наперекор ее велениям. Можно безошибочно сказать, что, явившись продуктом интеллигенции и полуинтеллигенции Киева, продуктом кругов, которые составляли и окружали Центральную раду, директория народу и, в частности, основной массе его — крестьянам — осталась совершенно чужда, а порой даже вовсе неведома. Только на кучке галицких наемников построилось все ее эфемерное властвование, очень скоро превратившееся в рабскую зависимость от тех же галичан.

Еще в октябре 1918 г. национальный союз упорно добивался от Скоропадского сформирования национального украинского министерства, на пост военного министра в котором союз выдвигал меня. Скоропадский на национальное министерство не согласился, но после долгих переговоров с головой союза Винниченко согласился назначить меня начальником главного штаба, от которого зависело укомплектование войск личным составом. Так как никаких украинских формирований, кроме сердюков, не подведомственных главному штабу, не предвиделось, то Скоропадский рисковал немногим, делая эту уступку союзу. По настоянию национального союза я в конце октября 1918 г. принял эту должность, но с объявлением директории покинул ее и выехал в Казатин, где и назначен был немедленно “наказным атаманом”, то есть главнокомандующим полевыми армиями. Находясь в Казатине в качестве наказного атамана войск украинской республики, я был непосредственным очевидцем первых деловых шагов директории и потому могу совершенно точно и с ответственностью за достоверность приводить данные, характеризующие этот период ее деятельности.

Главный состав директории — Винниченко, по профессии литератор, Швец, преподаватель теологии, и Андриевский, адвокат — находился в Виннице и непрерывно занимался бесконечными заседаниями для примирения пререканий и разногласий между партиями, абсолютно не приступая у организационной государственной работе, хотя гетманские власти изгонялись поголовно и надо было немедленно дать им замену организациями республики. При этом не было даже персонала для ведения эелементарной канцелярии, не было сформировано никакого, хотя бы самого примитивного правительства. Жили в гостинице, много времени уделяли обеденным и ужинным часам и заседали, заседали без конца, рассуждая о партийных программах, платформах и разноречиях между ними.

Между партиями уже шла ожесточенная борьба из-за мест в кабинете, который еще и приблизительно не был намечен. За кулисами чувствовалось начало тайной борьбы между Винниченко и Петлюрой; последний, преследуя по обыкновению свои цели, всячески старался рекламировать себя (а не директорию) в крестьянских повстанческих войсках, а Винниченко уже в половине декабря, еще жо занятия галичанами Киева, выдвинул свой знаменитый проект о ненужности войск вообще для современной передовой демократической республики, серьезно потрясший даже большую часть его сторонников с-д. Цель проекта была в корне просто устранить возможную инициативу Петлюры.

Петлюра создал себе ставку в Казатине; с ним большей частью был и Андрей Макаренко, по профессии железнодорожный конторщик. Здесь в вагонах помещался штаб Петлюры, как “головного атамана” (верховного главнокомандующего), выделившего себя демонстративно от остальной, штатской директории; Петлюре по теории подчинялась вся территория Украины. Начальником его штаба был ген. Осецкий, знакомый мне уже по времени центральной рады. Я, в качестве главнокомандующего полевыми войсками, находился здесь же, но не имел ни штаба, ни прямого дела, ни определенного круга прав и обязанностей. Командовать было абсолютно нечем, так как крестьянские атаманы действовали в свою голову, совершенно не обращая внимания на приказы и воззвания Петлюры, они просто, как было сказано, гнали и разоружали немцев по всей Украине, так же гоня чиновников Скоропадского. Сичевая дивизия чувствовала себя тоже совершенно независимой и военной работы не несла никакой, предпочитая стоять во второй линии, считаясь лишь несколько с Петлюрой. Железнодорожные формирования, предпринятые Макаренкой и Осецким еще при гетмане (оба друга формировали корпус из состава служащих на железных дорогах) все еще продолжали формироваться и, поглотив колоссальные суммы денег, так окончательно никогда и не сформировались; командиром корпуса впоследствии назначен был галичанин Бень, кельнер по профессии и фельшер австрийской службы. Кадры корпусов, сформированные мною еще при центральной раде, находились у штаба под подозрением и были игнорированы и к делу не привлечены.

Петлюра занят был сочинением воззваний, что всегда делал самолично, политическими интригами для утопления Винниченко, поездками в сичевую дивизию, где искал личной популярности, а также выездами в Винницу на заседания директории. Ген.Осецкий подписывал сочиняемые Петлюрой приказы и воззвания, составлял вместе со своим помощником Хилобоченко (обозный офицер, бывшый начальник штаба Капкана) планы операций, никем не исполнявшиеся, водил на доклады к Петлюре вместо Удовиченко, которого в Казатине не было, Высовского, который значился его секретарем, и вместе с Макаренкой упорно и медленно формировал железнодорожников. Общий личный состав штаба был колоссальный, но работы имел очень немного.

Наскучив полным и безнадежным бездействием в Казатине, я добился назначения моего на юг в качестве самостоятельного представителя директории. Петлюра охотно пошел на это, так как мое присуствие в Казатине, по всем моим впечатлениям, не доставляло ему никакого удовольствия и тяготило его начальника штаба, а Винниченко согласился на это по чисто “деловым соображениям”.

В районе Одессы в это время вел операции в свою голову доктор Луценко, член партии самостийников, очень порядочный, но чрезвычайно далекий от жизни вообще, а от военной в частности человек. Д-р Луценко был очень попкулярен в Одесском районе среди крестьянского и рабочего населения, так как с давних пор охотно лечил всех и каждого, совершенно не интересуясь гонораром (он имел большое личное состояние). Благодаря слабости австрийских оккупационных частей он легко очистил от них одесский район и занял самый город.

Абсолютно не доверяя партии самостийников, энергично стоявших в то время на стороне Петлюры, особенно после “военного преокта” Винниченко, и в частности не доверяя д-ру Луценко, Винниченко желал так или иначе взять его под свой контроль и отстранить от него Петлюру; средством для этого и явилось мое назначение “главнокомандующим Херсонщины, Екатеринославщины и Таврии и полномочным представителем директории в Одессе”, как значилось в данной мне диеркторией грамоте, не подчиненным Петлюре, а подчиненным непосредственно директории, головой которой был Винниченко. Назначение это состоялось 17 декабря 1918 года, и я в тот же день выехал в Одессу. С этого отъезда моего и начинается соприкосновение директории с французским командованием в Одессе и первые опыты тех переговоров, которые без всякого результата продолжались затем до половины марта 1919 года.