Александр Гущин - Этюд в российских тонах. Из воспоминаний военного врача

Иллюстратор Александр Гущин

© Александр Гущин, 2017

© Александр Гущин, иллюстрации, 2017

ISBN 978-5-4485-7458-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Родительницу мою звали Люси. Родители Люси, мои дед с бабкой в 1940 году работали в колхозе. Мать рассказывала, как они втроём из Воронежской области, на телеге, бежали в город Владивосток. Паспорта колхозникам не выдавали. Это было советское колхозное, крепостное право. Но горцы, земляки Сталина, перемещались по стране свободно.

Приезжие горцы в нашем колхозе строили здание правления. Воронежские мужики сами бы построили правление, но подряд на строительство председатель исполкома отдавал приезжим горцам. Горцы подписывали договор-подряд, делились деньгами и с председателем исполкома и с их заместителями. Потом горцы уезжали. И всё оставалось шито-крыто. Деньги честно делились.

Дурак-воронежский мужик тоже честен, но не до такой степени. Дурак делиться бы не стал. Мужик о воровстве заявил бы в милицию. Поэтому в СССР в советских колхозах – правления, конюшни, коровники и свинарники строили селянам не свои, а приезжие – горцы.

Моих тридцатитрёхлетних деда с бабкой председатель колхоза за пределы района не выпускал. Тюрьма!

Тюрьма колхозная не вечна! Исхлопотав справки для торговли редиской в городе, и бабка и дед, и шестилетняя мама уехали, бросив дом на произвол судьбы. По деревне родители матери ехали на лошади, запряжённой в телегу. Ехали мимо строящегося здания правления. Миновали с замиранием сердца. Мама моя была ребёнком, страх ей был неведом. Горцы – строители переговаривались на лесах. Один из них, крикнул: девять к шести!

– Шесть к трём! – крикнула моя мама.

– Поезжайте к аллаху, сказал голос сверху.

За деревней дорога стала шире, лошадь перешла на рысь. Впереди их ждала свобода! Телегой и поездом воронежские эмигранты добирались до Владивостока три месяца.

Владивосток город хороший, потому что здесь есть чему выучиться.

Мама моя воспитывалась и училась во Владивостоке. В городе Владивостоке мама получила паспорт и поступила в институт иностранных языков. От матери я научился говорить на английском, японском и пушту. Мать работала переводчицей в японском консульстве. Старший брат и сёстры поступили в высшие учебные заведения. Я поступил в военное училище. В 2000 году я окончил факультет руководящего состава Военно-медицинской академии имени Кирова. До 2017 года я служил офицером Российской армии. И бросала меня судьба от Амура через Витебск, до Афганистана.

Плохо в Витебске, в Орше горше, а в Минске всё по-свински. Семнадцатого августа 2017 года в возрасте 49 лет я, генералом армии Збрулартаевым, моим начальником, был отправлен в отставку, о чём особенно не сожалел. За свой талант и способности в сорок лет я стал генералом. Организация, в которой я работал, от руководящего состава требовала не только умных кандидатских диссертаций, но и острых успехов в рукопашном бою. Мой талант бойца позволял наносить удар «хвостом дракона» несколько быстрее, чем наносил его сам Брюс Ли! Я научился трём-четырём приёмам борьбы карате, удары были стремительнее, чем у других. Мне прочили карьеру бойца. Талант! Но я предпочитал гуманитарные науки.

Многим людям талант и способности приносят богатство и славу. Мне же мои способности принесли несчастье и неудачу. После отставки меня лишили звания «генерал майор».

Я оказался не у дел. Впал в депрессию. Я такой неудачник – если куплю кладбище – люди перестанут умирать! Старость – кладбище надежд. Но я ещё не стар. Или уже старик? Жена моя погибла, родители умерли. Иногда я думал о самоубийстве. Но я такой невезучий, что и это, наверно, было бы только временное решение. Умереть каждый может. Надо было найти мужество жить.

Немного оклемавшись, из Владивостока я третьего сентября переехал в Ленинград, в этот огромный мусорный мешок, куда неизбежно попадают все недалёкие северные бездельники. Хитрые лентяи уезжают в Крым. Но я подозревал, что в Крыму в 2018 году будет сильное, а в 2024 году катастрофическое землетрясения, поэтому приехал в Петербург, в бывший город Ленина. В 2013 году, как военный учёный психофизик, я приезжал в Петербург. Военные учёные жили на улице Боровой, у Борового моста. Проводили психофизические учения. Посредством нейро кодирования, проще говоря, с помощью психофизичекого излучения заставляли прохожих прыгать под Боровой мост. Вода Обводного канала отрезвляла «самоубийц», «самоубийцы» бестолково выползали на берег. Правительственный чиновник Гефельштейн, который оценял мощь российской военной психофизики, был очень доволен.

Петербург мне понравился, поэтому я вернулся в город на Неве. У меня не было близких друзей, и я был свободен. Как свободен?

В России не скажут «свободен, как ветер», жизнь российская заставляет говорить грубо: «свободен, как сопля в полёте». Некоторое время я свободствовал в гостинице на Рихарда Зорге, тратя деньги более привольно, чем следовало. Вскоре моё финансовое положение стало настолько угрожающим, что я понял: необходимо либо бежать из Северной столицы и прозябать где-нибудь в деревне, либо решительно изменить образ жизни. Для начала решил найти менее дорогостоящее жильё. Идя по Ленинскому проспекту в сторону залива, я рассматривал бумажные объявления, ища предложения о сдаче комнат. Недалеко от высотных домов, близ Петергофского шоссе находилось озерцо метров тридцать на шестьдесят, берега озера обросли вязами. Остановившись у дерева, наблюдал за гражданскими лицами, за водолазом, которые цепляли тросом утопленный в озере лимузин. Из обрывков разговора понял, что полицейские и детектив частного агентства «Шерлок Холмс» расследуют преступление. Сыщики не понимали, как автомобиль оказался глубоко на середине озера. Я объяснил им, показав на дереве надпись кровью «Rache» и след пропила.

– Три дня назад бандиты ночью затащили автомобиль в озеро тросом, используя ствол дерева, как юферс, расположенный на противоположной стороне озера, – подсказал я сыщикам.

Слова «rache», «юферс» заинтересовали полицейских и детектива. Вылезший водолаз, услыша мудрёные речи, глядя на меня произнёс,

– Юф чего?

Как бы то ни было, мне разрешили присутствовать рядом с полицейскими, так как я подсказал, где в воде искать номер автомобиля и отдал, найденные мною, обручальное кольцо, белый листок бумаги и женский бумажник с карточками. Полицейский кольцо и бумажник взял, а листок бумаги бросил на землю, указывая на множество бумажных листочков, разбросанных вокруг.