Найджел Кауторн - Замурованная. 24 года в аду

После ареста Фрицль был возмущен освещением дела газетчиками, говоря, что он мог бы и убить семью, которую держал в подвале, но не сделал этого. Тех, кому не приходилось убивать прежде, такая перспектива наверняка ужаснет – особенно если не забывать, что жертва – это ваша собственная плоть и кровь. Возможно, он считал, что действительно мог убить своих пленников, потому что уже имел опыт убийства. Он был всего лишь человеком, который не способен ценить чужие жизни, независимо от того, посторонние это люди или продолжение его самого.

Элизабет была самой красивой дочерью Фрицля. Она уже успела расцвести к тому моменту, когда стала жертвой своего отца. Хорошенькая австрийская девушка: высокие скулы, распахнутые глаза, губы как бутон розы, – она всегда была его любимицей. Несмотря на то что, по словам Розмари, предпочтение отец явно отдавал Ульрике, старшей девочке, сам он всегда повторял, что больше всех любил Элизабет. Розмари говорила, что Ульрика «отвечала» ему, и он ценил это. Возможно, и так, но ему было нужно не это: требовался кто-то, кого можно было устрашить.

В ответственный для Ульрики период ее взросления отец находился далеко – как раз тогда он угодил за решетку. Может, это и стало причиной ее смелости в обращении с отцом. Но Элизабет в то время была еще совсем крохой. В 1977 году Ульрике было уже девятнадцать, и она была готова в любую минуту выскользнуть из его железной хватки и выпорхнуть из дома, а Элизабет было только одиннадцать, и она отнюдь не поднимала «юношеского бунта», на который отец потом жаловался. Ее главной заботой было скрывать от учителей и друзей последствия наказаний, которые ей приходилось сносить дома. А началось вот что: жестокое увлечение дисциплиной и наказаниями обернулось садизмом, и Фрицль начал приставать к своей беззащитной дочери. Вероятно, это началось, когда ее братья и сестры проводили каникулы вместе с матерью. Когда жена перестала интересовать Фрицля в постели, супруги стали отдыхать поодиночке. Один снимок из отпуска, попавший в печать, запечатлел Фрицля во время поездки на Средиземное море в конце семидесятых – в то время, когда он уже вступил в связь с несчастной Элизабет.

Элизабет рассказала, что он начал насиловать ее, когда ей было одиннадцать лет. Фрицль отрицал это, говоря, что все началось намного позже, но есть одно обстоятельство, которое подтверждает слова Элизабет. В 1977 году Розмари вместе с Ульрикой, Рози (16 лет) и их братом Гаральдом (13 лет) отправилась в Италию. На семейных фотографиях девочки весело проводят время на каникулах. Но Фрицль не отпустил с ними Элизабет, и ей пришлось полмесяца провести вместе со своим развратным отцом. Им руководила только похоть. Остаться дома на две недели наедине с ребенком, несомненно, было прекрасной возможностью удовлетворить ее.

На отдыхе к семье Фрицлей присоединился их друг Пауль Хоера. «Я не могу собраться с духом и встретиться с ними, – сказал он уже после того, как секрет Дома ужасов Фрицля был раскрыт. – Пока мы там развлекались, он в это время заставлял Элизабет терпеть бог знает что».

Пауль, которому сейчас 69 лет, добавил также: «Элизабет была замкнутой и стеснительной девочкой. У меня складывалось впечатление, что Йозеф не особенно любил ее. Он относился к ней не лучше, чем к другим детям. Он бил ее намного чаще. Она получала оплеухи за малейшие провинности. Мне становится дурно каждый раз, стоит мне представить ее там, под домом, когда мы сидели в саду, смеялись и веселились».

Лишенная простых удовольствий семейного отдыха, Элизабет оказалась в ловушке в собственном доме со своим деспотичным, хищным отцом. В тот год – так сообщают полицейские отчеты – он впервые изнасиловал ее. Об этом периоде жизни Элизабет даже сейчас с трудом может заставить себя говорить, и, конечно, его подробности не выходят за пределы полицейского участка.

Она была совсем еще незрелой девочкой и не сознавала всей тяжести своего положения. Ее отец командовал всегда, и ребенком она выказывала ему свое полное подчинение, но почему-то он относился к ней совсем не так, как к ее братьям и сестрам. «Я не знаю почему, – сказала она, – но мой отец просто выбрал меня себе».

Позже она рассказала полиции, что отец мог наброситься на нее без предупреждения: в машине, на прогулке в лесу – и даже в подвале. А он тем временем все отрицал и клялся, что вступил с дочерью в сексуальный контакт лишь спустя некоторое время после того, как запер ее в подвале. Элизабет с ужасом ждала его возвращений, когда он приходил и безжалостно использовал ее, исходя из уверенности, что она принадлежит ему. Она была его имуществом, которым он был вправе распорядиться так, как ему заблагорассудится.

«Я не из тех, кто растлевает детей, – сказал он. – У нас с ней был секс только намного-намного позже».

Тем не менее стало ясно, что творилось что-то нехорошее, – слишком очевидны были сигналы. Элизабет, и так ощущающая себя белой вороной среди одноклассников, еще глубже ушла в себя. Криста Вольдрих, ее лучшая школьная подруга, сказала, что Элизабет всегда нужно было быть дома через полчаса после звонка с уроков. «Она никогда не разрешала мне приходить к ней в гости, – вспоминала Криста. – И всегда объясняла это только тем, что у нее очень строгий отец. Я никогда не видела его, но из-за влияния, которое он имел на нее, он всегда стоял между нами, и я почти чувствовала его постоянное незримое присутствие».

Еще одна школьная подруга рассказала, как пугала Элизабет мысль о том, «чтобы не успеть домой вовремя». «Когда мы приходили к ней домой, то всегда уходили сразу же, стоило только вернуться ее отцу».

Криста сказала, что, когда Элизабет вступила в переходный возраст, стало бросаться в глаза, насколько боязливо чувствовала она себя вне стен класса: «Мне казалось, что в школе она ощущает себя свободнее, чем дома. Иногда, когда пора было возвращаться домой, она вдруг умолкала – и следом за ней я. Это было своего рода немое подчинение».

Теперь уже известно, что отец избивал Элизабет. Другие одноклассники вспоминали, что девушка иногда прогуливала уроки физкультуры из страха, как бы учитель не заметил синяков, которыми было покрыто все ее тело. Криста Готцингер, одноклассница Элизабет, с которой отец обращался также жестоко, сказала: «Мы научились терпеть побои... Мы научились собираться с силами, даже когда боль была невыносимой».

О том, что Фрицль бил своих детей, поведала и еще одна школьная подруга, пожелавшая остаться неизвестной. «Он не лупил их, не давал пощечин, – сказала она. – Он наносил удары кулаками. Ее брат как-то сказал мне: „Эта скотина когда-нибудь забьет нас до смерти“».