Найджел Кауторн - Замурованная. 24 года в аду

Но не все были так оптимистичны. Свояченица Фрицля Кристина заявила австрийской газете «Остеррих», что муж ее сестры был «деспотичной тварью», который умело скрывал свои бесчинства. «Любой, кто смотрел ему в глаза, оказывался одураченным», – сказала она.

Семья жила в вечном страхе вспышек его гнева. «Он не допускал разногласий, – сказала Кристина. – Если он говорил черное, то это было черное, будь это хоть десять раз белым». Она приходила в бешенство от его грубого обращения с детьми. «Я всегда ненавидела его, – сказала она. – С детьми он вел себя как какой-то армейский инструктор по строевой подготовке. Когда он входил в комнату, они должны были бросить все, чем бы ни занимались, и стоять по стойке смирно. Тишина воцарялась в одно мгновение – даже если секунду назад они были увлечены игрой. Можно было физически ощутить их постоянный страх перед наказанием».

Дети не должны были издавать ни звука, пока их отец находился в комнате. Если они нарушали правило или забывали сказать «пожалуйста» и «спасибо» – он принимался бить их, приучая ходить по струнке. Почти никогда им не разрешали приводить друзей. Если друзья все же приходили, то должны были покинуть дом немедленно после возвращения отца с работы.

Кристина была уверена, что жестокое отношение Фрицля к семерым своим детям и ее старшей сестре Розмари стало причиной того, почему почти все дети рано женились и вышли замуж. «Для них единственной возможностью сбежать из этого ужаса была своя семейная жизнь, – сказала она. – И они этой возможностью воспользовались, как только стали достаточно взрослыми для этого».

Когда Элизабет в конце концов сбежала из Дома ужасов, и полиция, наконец, выказала интерес к этому делу, они подтвердили слова Кристины. «Мы подробно беседовали с братьями и сестрами Элизабет, – сказал старший следователь Польцер. – И все они в один голос твердят, что их отец был не просто строгим, агрессивным, властным и одержимым жаждой власти, – он был „настоящим тираном“. Им было запрещено даже просто обращаться к нему, спрашивать что-то. Поэтому все они, кроме одного сына, покинули стены этого дома так скоро, как только смогли».

Но никто из них не убежал слишком далеко. Старшая дочь Розмари вышла замуж в двадцать один год и живет сейчас со своим мужем Горстом Герлбаумом в квартире в предместье Линца Трауне, всего в пятидесяти километрах от родного дома. Гарольд вместе с женой перебрался в уютный коттедж со стенами рыжего цвета в деревне Миттеркирхен-на-Макланде, в восьми милях от Амштеттена. Дорис ушла из дому, выйдя замуж за человека по имени Хеникл, и обустроилась на вилле в провинции Стивия в горах, к югу от ее родного дома. Поэтому она со своей семьей на праздники собирается с родителями и даже иногда проводит отпуск вместе с матерью.

Ульрика вышла замуж за молодого человека по имени Праменсбергер и стала учительницей. Она переехала в Бад Гойзерн у подножия Альп, где-то в ста километрах от Амштеттена, где живет в солидном швейцарском коттедже внушительных размеров. Габриэль живет со своим гражданским мужем и ребенком в небольшом домике близ Амштеттена. И только Йозеф-младший, брат-близнец Габриэль, продолжает жить в родительском доме, несмотря на то что ему уже давно за тридцать. Под жестким влиянием своего отца он практически превратился в раба.

«Одному сыну запретили уезжать, – сказал Польцер, – как и Элизабет. Он довольно медлителен и несколько недоразвит. Йозеф держал его, используя как слугу, мальчика на побегушках. Кажется, это был младший сын Фрицля. Он должен был обхаживать своего отца и прислуживать ему».

Кристина описала, как Фрицль с самого начала своей семейной жизни добивался от жены выполнения ее женских обязанностей. «Когда Розмари встретила Зеппа, ей было семнадцать, у нее не было никакой профессии, поэтому она всегда была зависима от него – и он пользовался этим пятьдесят один год».

Розмари не получила должного образования и была подготовлена только к работе на кухне. Гордость Фрицля собственным интеллектом и изобретательностью не позволяла ему серьезно относиться к своей жене, сказала Кристина. Он один полностью контролировал их жизнь.

«Знаете, если даже я боялась его, встречаясь на семейных праздниках, и не рисковала сказать ничего, что в той или иной форме могло бы задеть его, – продолжала Кристина, – то можно только представить, каково было женщине, которая провела с ним бок о бок столько лет. Он был тираном. То, что он говорил, было единственно правильным, и всем остальным приходилось заткнуться. Я ненавидела его за этот деспотизм».

На вопрос, что сделал бы Фрицль, если бы Розмари посмела возразить ему, Кристина отвечала: «Кто знает. Может, ударил бы ее».

Однако такого не случалось. Фрицль до того запугал ее, что она бы никогда не решилась на это. Он часто насмехался над ней, не давал слова и находил садистское наслаждение, публично унижая ее. «Со всеми членами семьи он был свободен и общителен – кроме Рози. Он неоднократно отчитывал ее на глазах окружающих. Но хуже всего были его пошлые, грязные анекдоты, над которыми он любил в голос посмеяться. Это было неловко для всех, потому что каждый из нас знал, что они не спали вместе уже несколько лет».

Розмари посвятила в это своих близких по секрету, но Фрицль говорил об этом открыто. «Он запросто мог сказать: „Моя жена слишком жирная для меня“. И он неоднократно повторял это, причем частенько за спиной Розмари».

Еще Кристина рассказала, как Фрицль спустил целое состояние на пересадку волос, после того как начал, по ее словам, лысеть. «Он мог язвить по поводу моего веса, на что я отвечала: „Лучше быть пышкой, чем болванкой“. Он был настолько жалок, что поехал в Вену на трансплантацию».

Тяжкие времена для семьи наступили в 1967 году, когда Фрицля осудили за изнасилование и на полтора года отправили за решетку. Кристина, которая младше своей сестры на двенадцать лет, тогда была еще маленькой и очень впечатлительной. «Мне было шестнадцать, и его преступление казалось мне по-настоящему отвратительным – особенно если вспомнить, что у него уже было четверо детей от моей сестры, – вспоминала она. – Так что я всегда ненавидела его. Он родился преступником и умрет преступником». Она не могла взять в толк, как ее сестра могла принять его обратно.

Несмотря на все слова Фрицля о любви к Розмари, Кристина сказала, что он не выказывал ни малейшей благодарности своей жене за ее выдержку и понимание. Тюрьма не сделала его чище, а приговор научил отнюдь не смирению. Напротив, дойдя до звероподобного состояния, он стал мучить свою семью еще больше прежнего. Розмари и ее семеро детей были обречены на ежедневные бессмысленные побои, стоило ему сорваться и поднять в гневе руку на своих дрожащих жертв. По словам ее подруги, Розмари была доведена до такого отчаяния, что строила планы побега от этого чудовища со своими двумя сыновьями и пятью девочками по меньшей мере раз двадцать, но боялась, что «Йозеф выследит нас и вернет назад силой», – жаловалась она подруге.