Панфилов Валентинович - История Андрея Бабицкого

Добрый день дамы и господа! Извините меня, я очень волнуюсь, спасибо вам большое. Мне очень жаль, что Андрей не смог присутствовать на этой торжественной церемонии. У него в последнее время и так было немного хорошего — вот и этого лишили. Позвольте, я зачитаю его обращение, адресованное вам.

Я сожалею о том, что не имею возможности лично поблагодарить всех, кто посчитал, что я достоин премии ОБСЕ в области журналистики и демократии. Премия — высокая честь для меня и доказательство того, что моя профессиональная деятельность — не цепь ошибок, в чем меня настойчиво и разными способами пытаются убедить нынешние российские власти. Сегодня в России торжествует крайне примитивный подход к журналистике. В представлении нового российского лидера средства массовой информации обязаны поддерживать все инициативы власти.

Моя работа в Чечне оказалась предметом особо пристального внимания Владимира Путина, который в одном из своих интервью назвал меня предателем. Почему мои репортажи удостоились столь нелицеприятной оценки из уст руководителя государства, я могу лишь догадываться. Находясь в осажденном Грозном, я рассказывал лишь о тех событиях, свидетелем которых был. Власти, военные и политические утверждали, что чеченскую столицу покинуло все гражданское население. Между тем в беспощадно уничтожавшемся городе оставались тысячи людей, ежедневно гибнувших под бомбежками и артиллерийскими обстрелами. Мне приходилось постоянно сталкиваться со случаями неоправданной жестокости по отношению к мирному населению со стороны российских военнослужащих.

Немотивированные расстрелы, издевательства и пытки в фильтрационных пунктах — это все и по сей день рутина чеченской войны, которая не окончена, несмотря на все заявления военных и политиков о том, что боевые действия фактически завершены. Война, которая ведется такими методами, не имеет шансов на завершение, она способна лишь бесконечно умножать жертвы с обеих сторон. Власть уверена, что массовая гибель гражданского населения, ограничение прав и свобод человека или полное небрежение ими — это необходимая и неизбежная цена за порядок, устанавливаемый в Чечне. Общественное мнение в России во многом сегодня поддерживает этот стереотип, не подозревая, что военно-полицейский произвол совсем не обязательно будет всегда ограничен пределами Чечни.

Я считаю, что сегодня ситуация с правами человека в Чечне не только не изменилась к лучшему, она серьезно ухудшилась, поскольку некритическая поддержка со стороны некоторых европейских политиков развязала руки российским властям, окончательно утвердившимся в собственном праве устанавливать порядок в Чечне вопреки ценностям современной цивилизации.

Радио «Свобода», корреспондентом которого я являюсь, — это независимая радиостанция, освещающая демократические изменения в России. Попытки депортировать меня из России, продолжающееся уголовное преследование стали, как мне кажется, в значительной мере следствием недовольства властей позицией радиостанции в отношении чеченской войны. Мне хотелось бы разделить свою радость по поводу получения премии со всеми своими коллегами, сотрудниками, журналистами и слушателями Радио «Свобода». Если бы не безусловная поддержка и помощь с их стороны, то вряд ли бы мои слова благодарности звучали сегодня в этом зале.

Исчезновение Бабицкого

Заявления Радио «Свобода» и российских властей

Протесты Союза журналистов и международных организаций

Признание военных

Протест Государственного департамента США

Адвокаты Генри Резник и Александр Зозуля

«Освобождение под подписку»

27 января 2000 г. радиостанция «Свобода» (далее — PC) объявила, что с 15 января ничего не известно о судьбе корреспондента в Чечне Андрея Бабицкого.

Однако это было не первое упоминание о проблемах Бабицкого и его семьи: еще 15 января телекомпания «ТВ-Центр» сообщила, что была задержана и доставлена в милицию жена Андрея Бабицкого — Людмила. По утверждению телекомпании, «она всего лишь отдала в проявку фотопленки, на которых сняты погибшие в Грозном в декабре наши ребята». Двумя днями раньше, 13 января, газета «Известия» опубликовала заметку с изложением заявления группы правозащитников, в котором говорится, что изъятие фотопленок является основанием, чтобы считать о том, «что существует угроза профессиональной деятельности и безопасности корреспондента РС Андрея Бабицкого и его семьи, исходящая от силовых структур РФ». Людмила Бабицкая рассказала, что, когда она пришла 8 января в лабораторию «Кодак», чтобы забрать проявленную фотопленку и фотографии, ее пригласили в 81-е отделение милиции. 21 января Людмиле Бабицкой позвонила женщина, назвавшаяся сотрудником ФСБ, и попросила о встрече. Примерно через час она приехала вместе с мужчиной и попросила отдать пленки и фотографии. Контрразведчики объяснили свой визит тем, что они расследуют террористические акты в Москве, а на снятых Бабицким пленках могут оказаться люди, имеющие к ним отношение. Людмила сказала, что фотографии могут пригодиться коллегам Андрея, а негативы чекисты могут взять, но с возвратом. Пленки вернули, но Людмила не может поручиться, все ли негативы были возвращены.

Историю с фотопленками несколько проясняет интервью Андрея Бабицкого, которое он дал радиостанции «Эхо Москвы» 27 декабря 1 999 г., то есть за 12 дней до того, как спецслужбы заинтересовались фотографиями. Во второй половине декабря 1999 г. Андрей Бабицкий в группе иностранных журналистов, среди которых были известные чешские тележурналисты Петра Прохазкова и Яромир Штетина, находился в Грозном. В интервью обозревателю сайта DeadLine.Ru Сергею Варшавчику, 27 декабря 1999 г., Бабицкий сообщил, что с ним 16 декабря в Грозном были корреспондент агентства «Рейтер» Мария Эйсмонт, корреспондент агентства АР Юрий Багров, еще три иностранных журналиста и чеченец Руслан, представлявший несколько агентств. В это время российские войска предприняли наступление, подавленное чеченским сопротивлением. В ответ на сообщения журналистов о кровопролитных боях и больших потерях российской армии генералы и политики делали жесткие заявления об очередной клеветнической кампании, развернутой против России. В Грозном в эти дни не было ни одного российского журналиста, но даже и если бы и были, вряд ли их сообщения попали бы в эфир или на ленты информационных агентств. Только спустя несколько месяцев генералы признали большие потери.