Панфилов Валентинович - История Андрея Бабицкого

Савик Шустер: Мне трудно это сказать, потому что с утра судья говорил о множестве свидетелей, которые должны быть вызваны, я думаю, что это затянется еще на несколько дней…

Генри Резник: Если судья захочет как-то перебить и принять меры к вызову свидетелей… А на самом деле нам нужно допросить еще 4–5 свидетелей, показания которых значительны, а остальные, в общем, не нужны. Не знаю, как решит судья, но мне кажется, что все может разрешиться еще до 5-го числа.

Савик Шустер: Последняя деталь первого дня суда над Андреем Бабицким — это то, что во время утреннего заседания один сидевший в зале человек внезапно встал и сказал: «Я хочу задать вопрос свидетелю». Это вызвало некий смех, потому что зрители не имеют отношения к процессу, но это свидетельствует об атмосфере понимания людьми того, что происходит, и я думаю, что все мы не ожидали, что такое произойдет именно здесь, в Махачкале.

Судья Мосгорсуда Сергей Пашин комментирует рассказ директора Московского бюро Радио «Свобода» Савика Шустера и адвоката Андрея Бабицкого Генри Резника о первом дне суда над журналистом Радио «Свобода». С Сергеем Пашиным беседует ведущий итогового информационного часа Петр Вайль.

Петр Вайль: В прямом эфире Радио «Свобода» Сергей Пашин — судья Мосгорсуда, заслуженный юрист Российской Федерации, один из создателей суда присяжных в России. Скажите пожалуйста, господин Пашин, видите ли вы что-то необычное и специфическое в процессе по делу Андрея Бабицкого?

Сергей Пашин: Судя по тому, что рассказывают о суде корреспондент Радио «Свобода» и выдающийся адвокат Генри Маркович Резник, процесс начинается достаточно необычно. Потому что широкая гласность процесса, возможность работать, как надлежит работать, предоставленная судьей прессе — это достаточно редкая вещь. К сожалению, сплошь и рядом записей по ходу процесса вести не дают, корреспондентов не пускают, тем более запрещают съемки. Что касается предупредительности и профессионализма судьи, то этим я как раз не удивлен, ибо я не страдаю московским снобизмом, я хорошо знаю многих коллег из провинции и считаю, что среди них очень много и достойных людей, и высокопрофессиональных людей. И я уверяю вас, что есть судьи, которые читают материалы дела перед тем, как занять судейское кресло. Понятно, что среди других дел это дело выделяется и вниманием общественности, но и тем, конечно, что человек, который мог бы пойти на компромисс и согласиться на амнистию, решился выступить в судебном процессе и доказывать свою невиновность, что довольно нетипично.

Петр Вайль: Господин Пашин, а с точки зрения юридической, такое шумное дело со всеми этими политическими моментами — все это мешает делу или нет?

Сергей Пашин: Обычно мешает. Но я думаю, что и судья, и защитник правы в том, что они уделяют больше внимания юридической стороне процесса. Слушая рассказы ваших корреспондентов и Генри Резника, я вспоминал десятки дел, в которых было очень важно представить обвинение в более широком контексте. Например, дело рабочих Коншинской мануфактуры, дело Веры Засулич, дело игуменьи Митрофаньи — то, что рассматривались в суде присяжных в XIX веке. Очень опасно зауживать границы дела. Если защитник не представит истории в более широком контексте, то его клиент может быть осужден.

Петр Вайль: Адвокат — он, по определению, публицист, и не случайно адвокатские речи издаются томами и собраниями сочинений. Но любопытно, что вы — судья, и вы ратуете за расширение контекста?

Сергей Пашин: Я считаю это правильным, потому что сплошь и рядом опасно применять норму закона и этим ограничиваться. Надо посмотреть: а не будет ли применение нормы закона большей жестокостью и несправедливостью, чем ее неприменение, и понять это можно только в более широком контексте.

Петр Вайль: А вам лично приходилось принимать участие в подобных процессах?

Сергей Пашин: Нет в политических или похожих на политические процессы я, как правило, не участвую. В основном я разбираю дела об убийствах, бандитизме, похищении человека… Ну а дела такого рода вообще разбираются в районных судах, а не на уровне областного или краевого.

Петр Вайль: А требуется ли от судьи какая-то специальная подготовка, даже не только профессиональная, но и общечеловеческая, чтобы решать подобные дела?

Сергей Пашин: Конечно, но судья, по определению, должен быть компетентен, и должен быть человековедом. Поэтому сплошь и рядом достаточно даже того, что судья дает сторонам возможность честно состязаться и не боится открытости процесса. Уже это позволяет ему быть на высоте.

Петр Вайль: Могли бы вы сделать какой-то прогноз по процессу по делу Андрея Бабицкого?

Сергей Пашин: Я знаю очень много процессов, которые начинались очень хорошо, но потом на определенном этапе и судью и прокурора как подменяли…

Петр Вайль: Почему?

Сергей Пашин: Я имею в виду процессы советского периода. Но в данном случае меня порадовало то обстоятельство, что стороны не могут точно назвать дату окончания процесса. В былые времена сроки рассмотрения дел регулировались на Старой площади, где заседало ЦК, и судья точно знал, сколько времени отводится на допрос такого-то свидетеля и когда надо положить на стол готовый приговор. Теперь, видимо, такого нет.

Петр Вайль: Раньше существовало еще так называемое «телефонное» право — вы считаете, что сейчас Россия от этого избавилась?

Сергей Пашин: Россия от этого, конечно, не избавилась, но судья прежде всего — личность, и если он решит, что правосудие проходит через его сердце, то он может противостоять и «телефонному» и «мегафонному» праву!

Владимир Долин, Махачкала:

Процесс над журналистом Радио «Свобода» Андреем Бабицким в Махачкале вызвал беспрецедентный интерес прессы. В самом большом зале заседаний Советского райсуда работали корреспонденты всех общенациональных телеканалов, местные, московские и зарубежные журналисты. Столь же беспрецедентной была и лояльность судьи Игоря Гончарова к пишущей и снимающей братии. Прокурор Рашидхан Магомедов в своей речи рассказал об обстоятельствах дела, как они видятся с точки зрения обвинения. Он настаивал на том, что в Дагестане, где при поселении в гостиницу Андрей Бабицкий предъявил подложный паспорт, «ему не угрожала какая-либо опасность, и поэтому использование подложного документа нельзя считать вынужденным».

Сам обвиняемый и его адвокаты Генри Резник и Александр Зозуля не отрицали факт использования подложного паспорта. Но они объясняли действия журналиста обстоятельствами, в которых он оказался. По мнению защиты, эти обстоятельства дали Андрею Бабицкому все основания опасаться за свою жизнь и не доверять правоохранительным органам. Чтобы обосновать свою позицию, защита привлекла внимание суда к событиям, предшествовавшим появлению Андрея Бабицкого в Махачкале. Адвокат Генри Резник потребовал приобщить к делу заявления помощника президента по информационному обеспечению антитеррористической операции в Чечне Сергея Ястржембского, который утверждал, что Бабицкого обменяли на трех российских военнослужащих, оказавшихся в чеченском плену. По настоянию защиты в суд был вызван корреспондент «Новой газеты» Вячеслав Измайлов. Он — бывший военный, а последние 4 года занимается освобождением российских военнопленных и заложников. Благодаря ему десятки людей обрели свободу. Вячеслав Измайлов заявил суду, что на самом деле никакого обмена не было, а если это так, то в течение длительного времени Андрей Бабицкий удерживался в руках неизвестных людей — либо бандитов, которым его передали правоохранительные органы, либо представителям спецслужб. Заслушав Вячеслава Измайлова, суд объявил о перерыве до вторника.