Моше Бела - Мир Жаботинского

«Святость» осквернена, «Грааль» разбит. Доселе нарушали клятву на улице, на базаре, в суде, в парламенте. Впервые, если мне не изменяет память, это делают в Святилище, рвут договор, скрепленный Богом. Протестовать? Народ протестует. Все организации подписываются под петицией, а кто-то даже устраивает уличные демонстрации. Похвально, но все же наше движение делает нечто куда более важное.

С одной стороны, мы призываем весь народ объединиться, разработать план боевых действий, назначить командование. С другой — мы видим из первых же известий с фронта Эрец Исраэль, какой дух, какая храбрость переполняет наш древний и вечно юный народ, народ Гидеона [*]и Маккавеев, Бар Кохбы и Шломо бен-Йосефа [*]и его братьев по оружию.

Ребята в Эрец Исраэль уже пишут лучше меня — яснее, короче. Издалека, преисполненный священного трепета и любви, я ставлю свою подпись под всем, что они пишут и благословение всему, что они делают.

С радостью и гордостью изменил Жаботинский приведенный выше куплет из «Песни Бейтара»: вместо «поднимется» — «поднялось». Он обратился с призывом к евреям — всячески помогать молодым бойцам, вливаться в их ряды:

Вам известно, что есть люди в Стране — несколько тысяч, которые положили конец политике «сдержанности», той самой сдержанности, которая довела евреев до положения мышей, а арабов сделала хозяевами в доме. Главным занятием евреев было зажигание поминальных свечей. Теперь об этом нет речи. Когда юная «Организация» побеждает — побеждаете вы, когда ей наносят удар — бьют и вас. Из всех форм протеста эта — самая действенная, ибо даже наши оппоненты спрашивают себя теперь, а правильно ли они поступали, надо ли было строить дом для открыток. Вы можете помочь нашим ребятам. Поддерживайте их и приближайте день, когда вся еврейская молодежь будет с ними. В Стране живут 60000 юношей и девушек. Помогайте им всеми средствами. И я обращаюсь к еврейской молодежи: «А вы знаете, что вы — резерв ЭЦЕЛ?»

Жаботинский намеревался примкнуть к группе нелегальных иммигрантов — молодых ребят, которые хотели с оружием в руках высадиться в Эрец Исраэль и присоединиться к подпольщикам. Жаботинский хотел поднять знамя восстания, которое, даже в случае провала, имело бы огромное значение впоследствии. Осуществление плана было назначено на октябрь 1939 года. 1 сентября 1939 года началась Вторая мировая война, положившая конец надеждам. Жаботинский не увидел своими глазами, как его «дети» подняли восстание, но его дух веет в их подвигах.

Аристократия — Жаботинский ненавидел это слово в его расхожем смысле: наследственные титулы, которые где-то еще существуют как окаменелый анахронизм, пережиток эпохи сословий. Он отвергал «еврейское» понимание этого слова, весьма распространенное в галуте, а зачастую встречающееся и в Израиле,— когда говорят, что некто — «из хорошей семьи». Это всего лишь означает, что в семье водятся деньги. Жаботинский был за другой аристократизм, который не наследуется и не приобретается за деньги, а живет в самом человеке, в его душе и поступках. Подлинная аристократия, по Жаботинскому, действует, а не отсиживается, действует осмысленно, упорно идет к благородной цели и не требует себе за это благ и почестей. Наоборот, истинный аристократ всегда откажется от воздаяний и наград, от которых ни за что не отказался бы обыкновенный человек. Эту идею Жаботинский высказал в статье о том, каким, по его мнению, должен быть деятель сионистской организации:

Аристократия должна, прежде всего, вести себя как аристократия. Это означает: отказываться от многого того, в чем обыкновенный человек и не подумал бы себе отказать. И среди этого многого — вполне обычные вещи, но — руководителю они не к лицу. Такое ограничение обязательно для любой элиты, но об этом чаще всего предпочитают забывать. Я как-то смотрел одну немецкую пьесу, в которой баронесса выговаривала мужу (который только вчера стал бароном, а до этого был просто купцом) за то, что он спустил кому-то какую-то обиду: «Почему же ты не дал ему в морду — ты ведь теперь аристократ?!» Действительно, это весьма распространенное, но столь же ошибочное мнение: дескать, аристократу позволено все. Наоборот, аристократ — это человек, которому «можно» неизмеримо меньше, чем всем прочим, он обязан сдерживаться, чтобы не уронить себя. Не всегда это легко и всегда — неприятно. Однако настоящую корону, сделанную целиком из золота, даже маленькую — нелегко носить. Не хочешь, не можешь — не носи! Но уж если возложил ее на голову — научись терпению!

Разумеется, аристократия, отгородившаяся от всего мира, моментально превратится в компанию малокультурных выродков. Она должна существовать среди людей, обогащаться знаниями и обогащать ими других, следовать главным примерам прошлого и самой становиться примером для потомков. И тут Жаботинский делает «открытие». Оказывается, у евреев существует древняя и непрекращающаяся традиция аристократии «патрицианского духа», проявлений истинной царственности. Это открытие «не понравилось» неевреям, да и многим евреям оно не пришлось по вкусу. Но как бы там ни было, «патрицианство» евреев — факт, который невозможно отрицать:

...И если есть еще смысл у слова «аристократия», то он скрыт в таких понятиях, как «аристократия духа», в утонченном строе мыслей, в первозданной чистоте.

Поройтесь в родословных королевских династий Европы, возьмите двадцать, тридцать, ну, сорок поколений — и наткнетесь на дикаря, этакую двуногую скотину. А вот на рынке в Варшаве или в Ист-Сайде в Нью-Йорке вы не найдете еврейского лавочника или мусорщика, прямой предок которого и в восьмидесятом, и в сотом поколении не возделывал бы духовной нивы, не старался бы постичь тайны мироздания, не унаследовал бы от пращуров первозданную традицию мыслить, искать и различать между «человеком разумным» и «человеком диким». Если бы был смысл у слова «аристократия», то это была бы кличка евреев. Но миру это неизвестно — ибо мы сами забыли. Ибо мы, прямые потомки Авраама и Давида, сами позволили лишить нас «престолонаследия». И вот мы слоняемся по улицам — неумытые, неопрятные, орем, толкаемся, будто бы вчера родились, мы — потомки великих законодателей, с которыми Бог говорил лицом к лицу, боролся, которых сопровождал... Мы, которые обязаны были бы нести миру правду и чудеса, обладая орлиным взором Яакова, тяжкой поступью Гидеона, легкими перстами пророчицы Мирьям...