Газета Завтра Газета - Газета Завтра 897 (4 2011)

Между тем я публично заявляю, что уголовное дело против меня сфабриковано, я непричастен к преступлению и готов пройти проверку на любом полиграфе и на всех полиграфах вместе взятых.

Уголовное дело против меня построили на фальсификации экспертиз и на лжесвидетельских показаниях хронических алкоголиков, которые оговорили меня, чтобы самим уйти от ответственности за убийство своего собутыльника (на беду, моими соседями по лестничной площадке были пропойцы, содержатели притона).

По факту фальсификации экспертиз я подавал на имя главы Следственного Комитета несколько десятков жалоб, но все они неизменно переправлялись в прокуратуру, откуда мне приходили формальные отписки.

Между тем, в жалобах усматривались очевидные признаки преступления, что давало следователям право самостоятельно, в порядке ст.ст. 144-145 УПК РФ проводить проверку фактов.

Для краткости приведу только один пример фальсификации.

Весной 2007 года по уголовному делу была проведена биологическая экспертиза, которая дала заключение, что на всех четырёх объектах исследования, а это были марлевые салфетки с образцами крови, установлена кровь III группы.

Экспертиза проводилась в московском областном Бюро СМЭ, то есть в специализированном учреждении, и проводил экспертизу эксперт высшей категории, со стажем работы 25 лет.

(Заметим, что группу крови без труда определят в любой районной больнице. Это несложная задача.)

Спустя полтора года после отмены кассационной инстанцией первого приговора в отношении меня и после того, как главный лжесвидетель обвинения снова поменял свои показания (можно сбиться со счёта, сколько раз он их менял), была назначена новая биологическая экспертиза по тем же самым образцам крови на марлевых салфетках.

Теперь экспертиза дала заключение, что на марлевых салфетках обнаружена кровь I группы. Но при этом описания объектов исследования у двух экспертов заметно отличались друг от друга, что, без сомнения, свидетельствует о подмене образцов.

Суд отклонил ходатайство защиты о вызове в судебное заседание эксперта, который проводил первую экспертизу по уголовному делу, чем, кстати, прямо нарушил Европейскую конвенцию (пункт d, ст. 6), согласно которому каждый имеет право на вызов в суд свидетеля в свою пользу.

Естественно, в последующих многочисленных жалобах в Следственный Комитет я просил поставить перед экспертом три простых вопроса:

1.Как часто эксперты высшей категории ошибаются при определении группы крови?

2.Как часто за свою многолетнюю практику лично ошибался уважаемый эксперт?

3.Являются ли идентичными описания объектов исследования у двух экспертов?

Согласитесь, что вопросы более чем закономерные, но о судьбе своих злополучных жалоб я уже писал. Ладно, не стали проводить расследование по явным фактам фальсификации экспертиз, не захотели огорчать коллег, так хотя бы выяснили компетентность специалистов Бюро судмедэкспертиз по Московской области. А вдруг эксперт высшей категории купил себе диплом?

Прошу Вас внести предложение в Министерство юстиции Российской Федерации разработать и внести в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации статьи об использовании полиграфа (детектора лжи). По существу, это нанотехнологии, за которые неустанно и последовательно выступает президент страны. Такая мера, безусловно, кратно сократит, а возможно, и сведёт на нет преступные злоупотребления в следственной и судебной практике.

Прошу Вас дать поручение Главному следственному управлению провести проверку фактов фальсификации экспертиз по уголовному делу №14871.

С уважением, В. Смирнов

Вновь подвожу свои итоги века двадцатого. На этот раз — критические. Уже опубликовал заметки о ста лучших поэтах России ХХ века, о ста лучших прозаиках. Сначала я предлагал свои пятьдесят лучших, затем читатели, иногда не соглашаясь, споря со мной, дополнили этот список, добавив свои полсотни кандидатур. Не знаю, наберутся ли у читателей и на сей раз свои дополнительные пятьдесят критиков. Всё-таки критику читает, особенно сегодня, читатель избранный, влюблённый в литературу. Но, если наберутся, с удовольствием опубликую и читательский список критиков, упущенных мною. Не думаю, что это будут новые для меня имена, но даже в критике, выбирая полсотни лучших, я поневоле кому-то отдавал своё предпочтение, кого-то откладывал в сторону. Впрочем, главная причина невхождения каких-то имён в мой список — само число пятьдесят: приходится сокращать, делать свой субъективный выбор. Одни спросят: почему нет бойкой Аллы Латыниной или чекиста Осипа Брика, другие будут недовольны отсутствием Юрия Суровцева или Петра Палиевского. Не поместились — в моём ковчеге...

Я всегда оспаривал утверждение, что критика — нечто вторичное. Как правило, оно исходило от неудачных, второстепенных литераторов. Всегда оспаривал ложное утверждение, что в критику идут несостоявшиеся поэты и прозаики. Среди моей полсотни лучших критиков нет ни одного, пришедшего в литературную критику из-за своего творческого бессилия. Скорее, есть обратные примеры, когда один из лучших критиков начала ХХ века Корней Чуковский забросил критику, уйдя в детскую поэзию. Позже он жалел, что перестал заниматься критикой. Ушёл из критики в прозу и Андрей Синявский. Делили критику с политикой и публицистикой как видные критики начала ХХ века Василий Розанов, Михаил Меньшиков, Анатолий Луначарский, Виктор Буренин, так и видные критики конца ХХ века Игорь Золотусский, Михаил Лобанов, Владимир Бушин, Вадим Кожинов.

Критикой в той или иной мере занимались все блестящие писатели, от Бунина и Набокова, до Горького и Блока, от Цветаевой до Маяковского, от Шолохова до Пастернака. Замечательным критиком был Александр Солженицын. Литературной критикой занимались и политики первой половины века, ещё не забывшие о русской литературе, от Владимира Ленина до Николая Бухарина, от Льва Троцкого до Иосифа Сталина. Увы, нынешние политики книг не читают и, тем более, о них не пишут. Но, как бы ни были подчас интересны раздумья поэтов и прозаиков, политиков и предпринимателей о литературе, они не определяли развития критики как таковой. Возможно, читатели спросят, почему я назвал среди критиков двух известных русских поэтов начала века Георгия Адамовича и Владислава Ходасевича? Потому что они были, пожалуй, ведущими критиками русского зарубежья. И их критика не была дополнением к художественному творчеству.

Я уже не раз писал, что дар критика — наиболее редкий дар в литературе. В России, как правило, всегда есть немало блестящих прозаиков, гораздо меньше великолепных поэтов, количество же достойных критиков в иную эпоху можно пересчитать по пальцам. Конечно, если судить по численности принятых во все союзы писателей, то критиков наберётся премного. Но это — мнимый подсчёт. Для того чтобы числиться поэтом, надо писать хоть и слабые, но стишки. Для прозаиков нужна какая-то проза. А если литературный чиновник, издатель, журналист или просто окололитературный деятель стремится попасть в тот или иной союз писателей, или числиться в какой-то литературной обойме, он запросто может назвать себя критиком, выдавая за критику любую деловую аннотацию к книге, интервью в газете или журнале — или даже издательский отчёт.