Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6311 ( № 6 2011)

Я увидел Асет… её глаза… взгляд… большие лучистые глаза… ЗИЛ. Большой синий ЗИЛ. ЗИЛ, появляющийся на гребне холма. Я бегу навстречу, далеко. Дада сажает меня в кабину, привозит назад. Потом арбузы… Большие зелёные арбузы, с тёмно-зелёными полосами на боках и красные внутри… Арбузная сердцевина в руках переламывается… сок стекает по моему подбородку. Длинные, жёлтые кукурузные початки… едва поспевшие, в самый раз, чтобы печь… Дада ломал початок на три части и прятал за спину: выбирайте, мол, который кому. Я, младший братишка и дада – нас трое…

Уроки закончились. На улице шёл снег. Я шёл домой один. Снег хлестал по лицу. Я расшвыривал его ногами. Мир виднелся как бы сквозь паутину… Снег кружил и падал большими крупными хлопьями.

«Как же могла мама сделать такое… Почему она не сказала мне. Шёлковое платье… Чёрный фартук. Мальчишки в неё снежками… швыряют, она смеется… белые зубы… косы… глаза… Она же должна была сказать мне это. Нет, не могла она пойти туда… Машина, много машин… гараж. ЗИЛы… Чей это мальчик, Джабраил? Ну, не то чтобы мальчик, а это вот бледная немочь – моя… зубы ломило от мороженого… Когда машина шла быстро, ветер трепал волосы… Ух ты, до ста разогналась… когда сбегал с холма, две ленты бескозырки трепались под ветром…

– Ахмад!

– Что?

Мы… Мы должны переехать на равнину, в то село, где живёт мой брат… Он подыскал нам дом. Там и работа для меня найдётся. Следующей осенью помянем твоего отца и уедем отсюда. Мы будем жить не хуже других. И кланяться никому не станем. Ваш отец… Нам нельзя ронять честь вашего отца.

Мы жили в горах ещё два года.

«Нечего было позволять матери идти в райсовет, если у тебя такая заносчивая душа! Гордый какой…» Глаза… большие лучистые глаза… Какой крупный снег… кажется… ребята знакомые катаются… Коньки. В горах ветер сдувал снег, да и кататься было страшно. Там бы сразу в пропасть провалился. «Этот новенький-то, скромный мальчик». – «А ну его, лицо какое-то чёрное. Вы его куртку видели? С заплатами на локтях…»

Снег-то какой крупный. В горах, наверное, туман. Аргун в это время мелеет и становится синим…

– Ичаев?

Я остановился. Бардо стояла с покрасневшим носом.

– Чего тебе? – сказал я.

Она смотрела мне в глаза. Вздохнула тяжело, глубоко. Я взглянул на неё и пошёл дальше.

– Ичаев.

– Ну чего ты от меня хочешь?

Я возвращаюсь. Она снова смотрит на меня. Снег паутиной кружится вокруг неё.

– Я не знала… Мне это сказал Индербиев… У него же отец работает в районном совете… он сказал, отец велел передать… обманул меня… я… я знаю, ты хороший… не обижайся…

Я понял, что она хотела сказать.

– Катись ты отсюда, – сказал я.

– Почему ты такой…

– Ты уйдёшь или нет, коза! Брысь отсюда… – я готов был подраться с ней. Она медленно отвернулась. Потом пошла, ступая по снегу маленькими ножками. Коза.

«Козы? Пасти коз в горы уходили я и Ширвани. У нас было двадцать три, а у них аж сорок. Ох и скверно же вели себя эти козы, всё норовили в лес удрать… бе-е-е. напрасно я её так назвал. Не надо было. Потом… А чего она лезет, соль на душу сыплет?»

– Мальчик, помоги бабушке санки в горы поднять, ноги скользят. Обувь скользкая…

– Давайте…

– Ты чей?

– Джабраила, сына Хамзата.

– Чей?

– Его сейчас нет… Нашу мать зовут Айзой.

– А, ты сын Айзан! Знаю, знаю, дай ей Всевышний… Смотри, береги мать-то свою.

– Би-би-и-п.

– Посторонись, бабушка, дети на санях катятся!

– Ах, сорванцы… Шайтаны эдакие.

«Гордый какой… Если у тебя такая заносчивая душа… мать в райсовет…» Глаза у неё такие огромные, надо же… глаза, фартук. ЗИЛ, большие, зелёные круглые арбузы… Вкусные-то какие бывают арбузы… «Запишите и его… пальто, шапку, ботинки…»

– Ну теперь бабушка сама. Дай тебе Аллах здоровья и долгих лет… Хороший, оказывается, у Айзы, воспитанный сын-то.

«Надо же, как только додумались… «У нас же ещё Ичаев».

Я издалека увидел наш дом… У дома был какой-то странный вид, он словно бы смотрел на меня невесёлым взглядом. В носу стало кисло, на глаза навернулись слёзы. Я быстро утёрся рукавом. Двор. Наши куры стояли, поджав по одной ноге, под навесом. Снег… Снег идёт и в нашем дворе. Крупный, белый снег.

Перевод Альберта МАГОМЕДОВА

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 5,0 Проголосовало: 3 чел. 12345

Комментарии:

Живые и мёртвые

Эх, дороги…

ПОБЕДИТЕЛИ

Во время Великой Отечественной войны Нина Боткова училась в школе и жила в небольшом посёлке в Ворошиловградской области. В первые дни войны отец, как и все сельские мужчины призывного возраста, ушёл на фронт. Из 225 человек вернулись живыми только 78. В мае 42-го пришла похоронка на отца, который погиб под Харьковом. Там проходили тяжёлые бои. Информация вместе с известием о гибели отца навсегда врезалась в память Нины.

А через месяц ранним утром семья проснулась от звуков двигателей машин. По центральной улице села шла на восток колонна советских танков. Не верилось, что это отступающая армия…

В окружении

В колхозе стали экстренно готовиться к эвакуации. Спешно грузили на подводы общественное имущество. Был приказ: «Врагу не оставлять ничего: ни скот, ни инвентарь, ни продукты».

Мать Нины Дмитриевны в неизвестное с насиженного места ехать не решилась. Куда в путь с оравой мал мала меньше: 2, 3 и 4 года (такой возраст был у сыновей)? Четвёртый мальчик родится в 1943 году. Дочерям было 12, 14, 15 и 17 лет Нине, старшей. На семейном совете решили, что в эвакуацию поедут только две большие девочки.

Говорилось о поездке, а на самом деле шли пешком, в одних ситцевых летних платьях. Небольшой вещмешок с тёплыми вещами лежал на подводе с колхозным имуществом. Вместе с отступающими войсками на восток бежало большое количество гражданского населения. Двигалась огромная масса народа, и от хода людей в степи стоял гул. Насколько видно было глазу, перемещались лошадиные обозы, машины, стада, шли разрозненные воинские части, группами и в одиночку шли штатские, много женщин с котомками за плечами и без, некоторые с детьми.

Запомнилось, что в обозреваемой местности то и дело появлялся наш танк за номером 500. Он прикрывал отход групп войск и населения. Вокруг творился невообразимый хаос. Понимая, что враг рядом, выбиваясь из сил, истерзанные люди двигались на восток. В это время Нина потеряла сестру Клаву. Как это произошло, она не поняла. Только что стояла рядом – и вот нет.

Обстрел начался утром. Мгновенно все пришли в движение. Нина тоже побежала. В этот момент её ранило в ногу чуть выше колена. Осколок снаряда вырвал из ноги кусок мягкой ткани. Она упала. От боли и большого количества крови, хлынувшей из раны, растерялась, но тут же взяла себя в руки и стала перевязывать рану. Делала она это неумело. С военной подводы, ехавшей мимо, соскочил один из бойцов и помог закончить перевязку. Запомнилось, что бинты из санитарной сумки имели розовый оттенок. Потом сильные муж­ские руки мигом втащили её на повозку, запряжённую лошадьми, которые понеслись вскачь.