Журнал Наш Современник - Журнал Наш Современник №8 (2001)

В статье о поэте первой революционной волны Валерии Брюсове он с особенной силой подчеркнул его убежденность в том, что настоящий поэт всегда должен находиться “в вихре событий”. Полностью солидарный с этим требованием поэта-гражданина, С. Орлов, почти торжествуя, приводит строки из его знаменитого стихотворения “Кинжал”:

Поэт всегда с людьми, когда шумит гроза,

И песня с бурей вечно слиты.

Такая позиция, не преминул заметить С. Орлов, позволила В. Брюсову раньше, чем другим из его интеллигентского круга, разглядеть и понять гениальность Ленина:

Кто был он! — Вождь, земной вожатый

Народных воль, кем изменен

Путь человечества,

кем сжаты

В один поток волны времен.

* * *

Летом 1971 года Орлов по приглашению руководства Союза писателей России переехал в Москву — он был утвержден секретарем правления Союза по поэзии. Иметь дело с поэтами для него было привычно и интересно: в Ленинграде он много лет подряд заведовал отделом поэзии в журнале “Нева”, и потому предстоящие хлопоты на новом месте не пугали его.

Я, конечно, радовался появлению Сергея в Москве. Судьба снова сблизила нас — и не только по службе (“Наш современник” был органом Союза писателей России), но и домами: квартиру он получил на улице Марии Ульяновой, совсем недалеко от меня. Естественно, мы стали видеться чаще... Моих домашних поражала удивительная деликатность Сережи, его прямо-таки рыцарская предусмотрительность в отношениях с близкими, особенно с мамой — тогда еще довольно бодрой старушкой — и, конечно, с женой, которой после операции полагалась диета, и Сережа то и дело напоминал ей об этом, забывая напрочь... о себе. Ни разу не слышал, чтобы он заговорил вдруг о визитах к врачам или о намерении съездить на курорт, в санаторий — ни разу! А между тем... Но по порядку.

В июле 1977 года вместе с женой он приехал в Белозерск — не только для того, чтобы побродить по его тихим улочкам, повздыхать о юности, набраться впечатлений, начать писать... Он, еще в Москве, загорелся желанием посмотреть мою избушку, только что обретенную мною на берегу Новозера, в сорока пяти километрах от Белозерска, посмотреть и, может быть, самому обзавестись таким же уголком в родном Белозерье. Ведь до пенсии оставалось совсем уже немного...

Приехал, посмотрел, плотвичек поудил с лодочки... Я ему говорю: “Давай, стройся рядом... Озеро — рыбное, лес — грибной, болота — ягодные...” — “Нет, — отвечает, — мне надо поближе к Белозерску, к поликлинике... Сердчишко барахлит... А здесь — случись что — и “скорую” не вызовешь”.

Знал, оказывается, Сережа о своей болезни, знал давно и тревожно, раз о “скорой” думал. Однако и в этот раз ни словом не обмолвился о намерении что-то предпринять — побывать у врача, “достать” какое-то лекарство.

Переночевав в моей избушке, кажется, две ночи, Сергей уехал в Белозерск. Секретарь райкома Ю. А. Прилежаев “организовал” ему катер для путешествия в Мегру, точнее, на то место, где она стояла с незапамятных времен, растила хлеб, ловила рыбу, а в конце сороковых в связи со строительством Волго-Балта, как Китеж-град, ушла под воду... Но дом, в котором родился Сергей, единственный в Мегре кирпичный (был поставлен сто с лишним лет назад строителями Мариинской водной системы), не затонул.

Издали, как потом рассказывал Сергей, он смотрелся белым лебедем на воде, волновал душу. Катер подплыл к нему почти вплотную, Сережа, возбужденный, сбежал по трапу на сушу, обошел дом вокруг, нежно погладил его шершавые, начавшие уже осыпаться стены...

Нетрудно было понять: прощался...

От “Белого дома” — так назвали его сельчане, — вверх по реке, километров двадцать оставалось до Новой Мегры. Там, по обеим берегам реки (опять же у воды!), обосновались те из односельчан, которые не смогли покинуть родную землю, а в их числе близкие родственники Сергея по линии матери — Магаевы. С ними-то и хотелось повидаться поэту.

Но... вышло, что не повидаться приезжал, а попрощаться...

...В Москве его ждали обычные секретарские дела.

На ВДНХ вслед за “Днями” других республик был объявлен “День Российской Федерации”. Важность этого события подчеркивалась тем, что оно было приурочено к всесоюзному празднику — Дню Конституции. Союз писателей России в лице С. Орлова должен был обеспечить выступление на этом празднике российских поэтов, в первую очередь москвичей. Хорошая задумка — ничего не скажешь. Но как их собрать, москвичей-то? Позвонил Орлов одному — отдыхает на юге; позвонил другому — в загранкомандировке; третий — болеет, четвертый — устал от подобных “выступлений”...

В день праздника, утром, в одном “высоком” кабинете он должен был доложить состав группы, сформированной им для выступления на открытой эстраде ВДНХ. Как был принят его доклад — можно лишь догадываться... Скорее всего, с неудовольствием, а может быть, даже и с упреком: не хватало “громких” имен...

Легко ранимый, всегда помнивший, что такое достоинство и честь, поэт, видимо, слишком близко к сердцу принял прозвучавшие в кабинете слова... Ощутил боль в груди... Хватило характера встать, сделать несколько шагов до двери... переступить порог...

Случайный человек, проходивший в эту минуту по коридору, помог ему встать, довел под руку до машины... Когда захлопнулась дверца, шофер услышал негромкое, похожее на стон: “Домой...”

А надо бы в поликлинику, тем более что она была по пути... не верил, видимо, Сергей, что удар, случившийся с ним, серьезен и даже грозен... Дома, дойдя с помощью шофера и жены до кровати, сказал: “Ничего...отлежусь... хуже бывало...” — фронт вспомнил...

А потом была “скорая”... Вслед за нею “Реанимация”... бешеная гонка по улицам Москвы... укол в сердце...

Поздно...

...А машина продолжала еще лететь...

* * *

Умер поэт 7 октября 1977 года, когда ему едва перевалило за пятьдесят шесть. Всего четыре года не дожил он до шестидесятилетия — заветного рубежа, казавшегося на фронте далеким-далеким: “Кому-то, может, и повезет”... И когда оно, его шестидесятилетие, наступило, а было это 22 августа 1981 года, “милая районная столица” сделала все, чтобы достойно отметить его... Самым волнующим событием этого дня стало открытие памятника поэту в самом центре древнего городка: за плечами — земляной вал, чуть видные над ним купола соборов, а перед глазами — широкое, как море, Белое озеро, и красивейший на его фоне Преображенский собор.

Р-о-с-с-и-я...