Журнал Наш Современник - Журнал Наш Современник №11 (2004)

Мы умели жить. Помни это. Будь человеком...”.

Завершая беседу с Василием Макаровичем, я предложил ему рюмку коньяка. Он решительно замотал головой: “Нет, нет. Ты же знаешь, что я уже не пью. Тут мне Шолохов предложил выпить, так я побелел даже и говорю: “Михаил Александрович, ещё раз попросите, — и я выпью. Но сейчас я забарри­кадирован от этого, а уж если выпью, то пошла гудеть губерния”. А он мне серьёзно и ответил: “Нет, лучше не надо. С этим зельем у нас, у казаков, немало неприятностей и так”.

Василий Макарович снимался тогда у Бондарчука в “Они сражались за Родину”. “Хочу посмотреть, как батальные сцены снимать можно”. — “Что, к Степану Разину готовитесь?”. — “Конечно, и там все по-своему надо сделать. Век-то XVII-й. Но панорамы, схватки, движение больших групп надо осмыс­лить”. Потом добавил неожиданно: “Знаешь, меня в московских салонах воспитывали мои киномэтры, вершители дум 60-х. Шолохов для них — как красная тряпка: “Украл, списал”. Я ощущал, что это не так. Но червячок-то был, хотя “Тихий-то Дон”, кто бы ни написал, — глыба! Ну, а “Они сража­лись...” он ведь сам написал, тут ведь никто и не сомневался. Но встреча с ним меня перевернула”. (Василий, зная моё отношение к Шолохову, не боялся открыть сокровенное.) “Я на него смотрю — это же другой тип человека. Мы-то, таёжники, ружьё вперед, кто там за деревом: зверь или человек? А он степняк. Ладонь ко лбу и вдаль смотрит: кто там скачет? Друг или враг? Знаешь, он самый большой мудрец из тех, кого я встречал. А ещё, знаешь, постучал папироской о пепельницу и говорит мне: “На двух лошадях, Василий, не усидишь. Или на киношной кобыле надо скакать, или на литературной”. Василий Макарович снова походил по кабинету и сказал: “Вот сниму “Степана Разина” и тогда решу окончательно...”. Откуда нам было знать, что не снимет он “Степана Разина”...

Страстное желание его добиться, чтобы “Ванька не зевал”, было одновре­менно и предощущением, что зевнёт, обязательно зевнёт в святой простоте своей Ванька. Вернее, начнёт поддаваться захлебывающимся речам агита­торов или вкрадчивому нашёптыванию экстрасенсов. Тут-то и пошлют его за справкой о вхождении в цивилизацию, и срок отведут до третьих петухов. Увы, так и произошло…

Шукшин уже вырвал, вырывает и сегодня из цепких лап новых “экстрасен­сов” антирусских СМИ тысячи и тысячи не опоённых ложью и злобой людей. Тем-то он и опасен для недругов России. И как тут не вспомнить публикацию одного из “неистовых ревнителей” — Фридриха Горенштейна “Алтайский воспитанник московской интеллигенции. (Вместо некролога)”. В этой злобной статейке Горенштейн вне себя от того, что кто-то проникнет в сферы, заранее отведённые “для избранных”. Про Шукшина было написано: “Обучился он и бойкости пера, хотя эта бойкость была легковесна. Но собственно тяжесть литературной мысли, литературного образа и читательский нелёгкий труд, связанный с этим, уже давно были не по душе интеллигенту...”. Злоба ко всему шукшинскому, ко всему народному, ко всему русскому видна во всём: и “фамилия-то у Шукшина шипящая”, и “мизантропия у него постоянная”, и похороны — “просто националистический шабаш, творимый у могилы”. Злоб­ная статья и заканчивалась злобно: “...Нищие духом проводили в последний путь своего беспутного пророка”. Я же вспоминаю слова М. А. Шолохова о том, что Шукшин появился тогда, когда народ ждал честного, доверительного слова.

И последнее, бьющее из всего творчества Шукшина, — его христианское отношение к миру и человеку, полное любви, сострадания и покаяния. Кто-то может и не увидеть прямых, пафосных знаков веры Василия Макаровича, но не почувствовать этого внимательный и вдумчивый человек не мог. Да и видимых знаков веры биографы Шукшина назовут немало. Конечно, он ведь был и крещёным, и сам был крёстным, а когда мама в связи с приездом гостей в Сростки потихоньку убрала иконы из красного угла (чтобы не навредить сыну), он потребовал их возвращения на прежнее место. Завещал он и похоронить себя “по-русски” (по-христиански), то есть с отпеванием. Ну и, конечно, всё его творчество, как творчество любого большого русского писателя, было пронизано чувством народной эстетики, культуры, этики, взращённой на христианских заповедях, столетиями входивших в духовный быт нашего народа.

Сюда, на Пикет, будут приходить новые и новые тысячи людей, чтобы поклониться родному и близкому, святому и светлому Слову, взращённому в русском сердце. Поклониться самому Человеку, остерегавшему нас, страдавшему и кающемуся за нас — алтайскому дозорному Правды и Добра с горы Пикет над Катунью у деревни Сростки.

Юрий Голубицкий,

вице-президент Благотворительного фонда

премии “Хрустальная роза Виктора Розова”

“ХРУСТАЛЬНАЯ РОЗА

ВИКТОРА РОЗОВА” НАЗЫВАЕТ ЛАУРЕАТОВ

5 декабря с. г. в Государственной картинной галерее Народного худож­ника СССР А.Шилова прошел торжественный вечер литературно-художест­венной общественности столицы, членов Московского интеллектуально-делового Клуба (Клуб Н. И. Рыжкова), представителей регионов России, посвященный 91-й годовщине со дня рождения Виктора Сергеевича Розова (21.08.1913 г.). В ходе его были объявлены итоги III Всероссийского конкурса премии “Хрустальная роза Виктора Розова”, состоялась презентация очеред­ного альманаха лауреатов и дипломантов премии “Алмазные грани Хрусталь­ной розы”, обновленной символики и наград конкурса. Высокие награды общест­венной организации — Академии проблем безопасности, обороны и правопо­рядка получили наиболее отличившиеся члены Экспертного совета премии.

Виктора Сергеевича Розова, организаторов премии его имени, лауреатов и дипломантов поздравили Председатель Совета Федерации России С. М. Ми­ронов, министр культуры и массовых коммуникаций РФ А. С. Соколов, губер­наторы Костромской области В. А. Шершунов, Белгородской области Е. С. Сав­ченко, депутаты Государственной Думы РФ С. Ю. Глазьев и В. В. Жири­новский.

Так кто же в нынешнем году оказался отмеченным розовской премией?

В номинации “Драматургия” — если и не главной, то, учитывая принад­леж­ность к этому творческому цеху самого В. С. Розова, традиционно зачин­ной, — лауреатом “Хрустальной розы” 2004 года назван Вадим Николаевич Левановиз города Тольятти за пьесу “Шар братьев Монгольфье”. Уникальный случай: сразу три его пьесы опубликовал в одном номере авторитетный столичный журнал “Современная драматургия”. А пьеса-лауреат — “Шар братьев Монгольфье” — принята к постановке в столице.

Сергея Николаевича Есинамногословно представлять читающей публике не нужно. Он — лауреат “Хрустальной розы” в номинации “Прозаи­ческое произведение”. Премией Розова отмечена его книга мемуарной прозы “На рубеже веков” (Дневник ректора).