Григорий Гольденцвайг - Клуб, которого не было

– Красиво! – Йохансоны одобрительно кивают головой, широко улыбаются, сдают паспорта у стойки и исчезают в лифте. Ну слава богу.

Телефон на последнем издыхании. Занимаю оборонительную позицию: никаких списков.

– Он очень недоволен гостиницей. И нас с музыкантами никто не встречает, мы в терминале стоим.

Это Антон, русский менеджер Йохансона. Чемпион СССР по судомодельному спорту среди юниоров, внук первого секретаря ЦК партии Казахстана, живет в Стокгольме. Строит пентхаусы. У него останавливалась Агузарова, изображала инопланетянку, а он ей запросто говорил: «Жанна, не выделывайся». Концертов Йохансона продает раза в три больше, чем официальный европейский агент.

Почему их не встречают, не понимаю. Лично водителю второй машины диктовал по буквам имя и описал место встречи до миллиметра. Выясняется, что водитель сидит в машине на стоянке. На лобовое стекло честно прикрепил записку: «Ёхонсон». Пока никто к машине не подходил. Саша из Херсона, отзывчивый, в Москве недавно. Даже не спросишь у трансферной компании, где они водителей набирают.

Супруга Лаура ни на саундчек, ни на концерт не поедет, а Йейе заказал в номер блины с икрой: как только принесут, десять минут – и можно ехать.

Антон зовет Джей-Джея Йейе: обычное шведское имя. С тех пор как на мой вопрос: «Как вас называть?» – Арнольд Джордж Дорси удивленно ответил: «Энгельберт Хампердинк!», я этой практики всегда придерживаюсь. А у Антона все по-скандинавски просто: не звать же Йейе Джей-Джеем. Пианист Эрик, гитарист Юхан и Йейе-Джей-Джей, тише воды ниже травы, минута в минуту выезжают из «Президента» на чек. Про отель мне – ни гу-гу. Хотя, чего там, я бы тоже не понял, если бы мне интернетом в номере предложили за деньги воспользоваться. Хорошо, что за пописать денег не берут.

Охранник, как учили, говорит нам: «Хелло!» В гримерке – цветы. Туалет артистический отмыли до блеска. В Москве любят, чтобы все блестело, объясняю по дороге – поэтому у нас так все блестит: мало не покажется. Дизайнер берлинский пошутил. Йохансон с энтузиазмом кивает.

Долговязый артист стрелой взмывает на сцену – и как ему больно, глаза зажмурил. Голова встретилась с притолокой. Мы завтра же перестроим эту треклятую лестницу.

На саундчек уходит пятнадцать минут. Партии забиты в компьютер. Шведы – люди организованные. До концерта час. Йохансон заказывает блины с клубникой.

– Люди-то будут? – интересуется.

На входе Игорю суют тысячные купюры. Все билеты проданы.

– Пускайте, пожалуйста, внутрь только по билетам, – это Игорь охране на входе. Доволен.

Пытаюсь протиснуться через вход для публики – нереально. В гардеробе мальчик в домашней кофте испуганно смотрит на разозленных теток, трясущих шубами. Он на работе первый день. И вешать некуда.

Слово «гардеробщики» (мн. ч.) только в моем ежедневнике фигурировало каждый день на протяжении недели. И это ведь не мой департамент. Так и не набрали. Краем глаза замечаю в очереди драматурга Гришковца. Драматург неодобрительно качает головой.

Нет, на улице картина куда как приятнее – улица перекрыта, машины паркуются в два ряда, и рейсовый автобус, похоже, не первую минуту отчаянно гудит, пытаясь прорваться по маршруту. Сожалею, очаг культуры в пятницу вечером нужнее рейсового автобуса.

Артист, согнувшись перед притолокой вдвое, выпархивает на сцену.

Солидные пары, хаявшие гардеробщика несолидными словами, утонченные геи, язвившие насчет нерасторопности барменов, потные меломаны, что не верят своему счастью: купил билет и вот он, артист, да плевать, что вентиляция не работает, – ловят кокетливую улыбку Йейе и застывают как вкопанные. Толпа натурально мурлычет, знакомые слова каждой песни покалывают горло и вылетают наружу – эти люди не позировать фотографам приехали.

На фортепианном соло Йохансон влетает в гримерку переодеться*

– Последний такой концерт был в Париже три года назад! – вот тут я его за язык не тянул. Артист явно не ждал, что с ним будут петь в унисон час напролет.

Стратегия сработала. Телефон выключен. Нет, вписаться нельзя, и билеты – сожалеем, но все проданы. Кому действительно нужно – позаботился заранее. И в зал попал тот, кому было нужно. Всем остальным – в следующий раз. Теперь очевидно: следующий раз обязательно будет.

Я вывожу Йохансона через кухню, он со свойственной долговязым ловкостью просовывает охапку дорогих букетов в окошко посудомойкам, it's for you, натягивает на голову вязаную шапку, прыгает в машину и растворяется в ночи.

Гришковец стоит в бесконечной очереди в гардероб. На лице у него – ничего хорошего у него на лице, концерт сорок минут как кончился.

Надо срочно что-то делать с гардеробом. А вообще я счастлив.

– Сергей Иванович! – Очень приятно.

Тоже Сергей Иванович! – И вам очень приятно.

Оба кругленькие, представительные, курчавые, в костюмах в вольготную полоску – синем и черном соответственно.

Встреча с начальством ЧОПа – после утреннего интервью, разборок со звукорежиссером, провальной встречи с несостоявшимся спонсором, часа на телефоне с занудным немецким агентом и чтения в интернете панегириков Йохансону (за концерт) и проклятий нам (за гардероб) – не может быть неинтересной и непознавательной.

Я приготовил речь.

Лохматый, небритый детина в майке «Bolek i Lolek na olympiadze zimowej», конечно, для отставных военных самый подходящий лектор: доверие внушает в момент, куда там. Ну, попробуем.

– Жалобы и нарекания на работу сотрудников охраны, – беру торжественную ноту, – чаще всего возникают не тогда, когда охрана действительно виновата. А тогда, когда полномочия администрации и охраны не разграничены.

Вчера я для менеджеров график выключения света и включения фоновой музыки составлял. Два часа расписывал в адских подробностях – до зубовного скрежета. Менеджеры все равно врубят яркий служебный свет, а бармен поставит любимый трансовый сборник, как только старшие отвернутся. Зато речь для охраны мне теперь сколотить – раз плюнуть.

– Нам не хотелось бы обременять сотрудников охраны функцией общения. Предлагаю свести его к стандартному набору вежливых фраз. Разумеется, сотрудник должен поздороваться и пожелать посетителю приятного вечера. А вот в дискуссии с очередью или в выяснение отношений с нетрезвыми посетителями, пожалуйста, не стоит вмешиваться. У ваших сотрудников достаточно работы, давайте избавим их от необходимости работать личным психологом. Для этого есть менеджеры и хостес.

Хостес – моя гордость. Анечка и Светочка, две умницы модельной внешности, с прекрасным английским и лучезарной улыбкой, оттачивают на гостях: «Добро пожаловать в "Икру"». Не будь их – было бы: «Женщина, вам подсказать?» и «Здрасте, молодые люди». Охранник не виноват, что у него на районе так принято.