Григорий Гольденцвайг - Клуб, которого не было

Сергеи Ивановичи прониклись.

Сергей Иванович номер один сказал: «Полностью с вами согласен».

Сергей Иванович номер два подтвердил: «Вот так и проинструктируем».

Сергей Иванович номер один сказал: «Нам надо обсудить еще один вопрос».

Сергей Иванович номер два добавил: «В клубе пахнет наркотиками».

Игорь захохотал. Я почесал затылок. Сергеи Ивановичи напряглись.

Маски-шоу нам не нужны – закрыться из-за чьей-то глупости в планы не входит. Но что такое запах наркотиков? Диетическая травка в гримерке «Маркшейдер кунст»?

Сергеи Ивановичи предлагают внедрить законспирированного сотрудника. Тут со смехом не справляюсь я – живо представляю обоих на танцполе у SCSI9. Законспирированных – в костюмах синем и черном в полоску соответственно. И в черных очках – как в фильмах про советских резидентов.

– Вы это зря, – Сергей Иванович номер один обиделся.

– Вы никогда не догадаетесь, что это сотрудник, а не просто так гость, – Сергей Иванович номер два обиделся сильно.

Да на здоровье. И охраннику Сергею, что на after-party концерта Depeche Mode нежно сдерживал пятисотенную толпу, – вынесите благодарность, пожалуйста. Чем толще охранник, тем деликатнее и обходительнее. И к синти-попу, и к готике толстый охранник восприимчивей – с большой долей вероятности. У меня на такие вещи глаз наметан. Богатый опыт проживания в Подмосковье.

– Это тебе, Гриша, сиикка! – Дусер сделал мне подарок. Значок с рыбой сиг. С Дусером всегда можно по-фински поговорить. Дискографию Тапани Кансса он явно лучше меня знает. И в финском танго – специалист.

Про группу Tequilajazzz мы который раз подряд пишем в клубном расписании: «Возможно, лучший отечественный рок-бенд». Без всякого лукавства. Сколько раз меня распирала гордость, когда немецкие, шведские, итальянские камрады застывали как вкопанные, – я, перекрикивая рыболикого Ай-яй-яя Федорова, кричал: «Пробабли, зе бест бенд ин зис кантри!» А Федоров говорил: «Для вас играла группа "Текилаяцца"!» – и ошибался, потому как правильно "ТекилаяццИ", с «и» на конце, но по-фински тут говорит Дусер, а Дусер за барабанами, ему некогда коллегу поправлять. Чаще них вряд ли кто из здешних музыкантов за границей гастролирует. И вряд ли у меня хватит наглости звонить кому-то еще с просьбой сделать крюк по дороге из Мурманска в Питер – сыграть одну песню на фестивале в Москве.

Я, признаться, рад, что нам выставили немаленький гонорар. Я не сошел с ума. Гонораров больших или маленьких не бывает. Бывают оправданные и неоправданные. У «Текилы» – оправданный. С билетной выручки отобьется. Прикалываю сиикку на лацкан пиджака. В обществе официанток у меня появилась тяга к пиджакам.

Женщина в черном люрексе, накрашенная под цыганскую диву Варю Панину, весом ближе к Дусеру, чем

к Паниной, заходит в зал на «Склянке запасного огня». Присаживается к стойке. Достает тонкую сигарету. С омерзением на лице закуривает.

Юля Юденич звонит раз, два, три, четыре – я переминался с ноги на ногу под «Зимнее солнце» и пропустил звонки. У Юли вечеринка начинается через пять минут по расписанию. А у нас «Текила» со сцены не сошла и пятьсот взмыленных фанатов «Зимнее солнце» не допели. Не клуб Mix, прямо скажем.

– Как хочешь, так и убирай этих гопников! Юля чуть не плачет. – Посмотри, как они выглядят! Послушай, как они разговаривают. Сейчас будет: «Опа-опа-опа-па – отдыхаем хорошо!» А у меня такие красивые люди на входе стоят. И запускать внутрь давно пора. Сними артиста со сцены, пожалуйста, чтобы эти разошлись.

Не позавидую тому, кто попробует снять Дусера со сцены. И как же его можно снимать, когда он значок с рыбкой подарил.

На входе меж тем – швах. Очень красивые и очень нервные молодые люди хлопают дверью с интервалом в пятнадцать секунд. Анечка со Светочкой в растерянности. Ждать, пока закончится концерт, Юлины гости не собираются. Им вообще ждать несвойственно: клубов хватает, к счастью, и новых тоже.

Юлин муж, добрейший бородач Артем, материализуется за вертушками с последним аккордом «Текилы». Крупчатый тек-хаус рассыпается по залу. Потные майки Tequilajazzz выстраиваются в очередь к бару.

– Йо-хо-хо! – кричит бар.

– Бред какой-то, – бормочет Юдина очередь. Аншлаг-аншлаг.

Они никогда доселе не встречались. Фанам пора на последний поезд метро. Клабберы – только что проснулись и тщательно привели себя в порядок. И для кого, спрашивается, привели?

Дама в люрексе героически делает вид, что это лучший вечер в ее жизни. Восседает в самом центре зала. Законспирирована по самые помидоры. Специалист по запаху наркотиков.

Юля молча хватается за голову и убегает на вход улыбаться прибывающим.

С проникновением культур перегнули. Кто же замечал, что посетители рок-концертов не любят пользоваться антиперспирантом, а утонченные ночные жители, толкнув официантку, говорят не «извините», а «бл*дь!».

Но мне интересны и те, и другие. Я ошибся в расчетах?

Артем за вертушками всаживает инфернальную дозу тек-хауса – ледянее не бывает. Действует – разгоряченные рок-фаны потихоньку уступают территорию.

Даму в люрексе тек-хаус не берет. Вынюхивает наркотики.

Музыкантам пора в Питер.

Из гримерки «Текилы» царственно выплывает Ира «Министри» Седова – дива «Китайского летчика», поэтесса, героиня песни группы «Кирпичи».

– Не могу понять, – интересуется дружелюбно. – Зачем ты в клуб ввязался? Отсюда ведь не бывает обратной дороги.

Ира – Кассандра.

Билет до Токио лежит дома. На полке слева от саундсистемы. Как китайского божка положено регулярно гладить по пузу в целях повышения достатка, так билет до Токио надо немедленно брать в руки после разговора начистоту с Юлей Юденич, препирательств с Gogol Bordello и рецидива язвы желудка.

Мы – надводно – прожили в этом клубе две недели, а кажется, что всю жизнь.

Мне до самолета теперь всего ничего: отредактировать полученное от копирайтера расписание и отправить дизайнеру вместе с ц/у. В клуб сквозь непрерывный снегопад еду на ночь глядя, чтобы не отвлекаться; писать и отвечать на телефонные звонки, по два за пять минут, – не умею. Да и не писать нужно – редактировать. Если никто дергать не будет, к утру все сделаю.

Копирайтер предсказуем: в описании наших сорока с хвостом мероприятий в месяц слово «крутейший» (-ая, -ое, -ие) встречается семь раз. А где еще вы найдете копирайтера, который будет безропотно писать про музыкантов King Crimson, героев радио Maximum, Алину Витухновскую и диджеев Big Dada – хоть что-то да понимая в этом во всем? Про диджеев писать – это же вообще страшное дело. Они все с детства жуть как интересовались музыкой, свой первый сет отыграли в школе в пятнадцать лет и объездили весь мир, от Лондона до Сиднея и от Лос-Анджелеса до Москвы, представляете?! Задохнуться как самобытно. Поймать бы того универсального робота, который сочиняет диджейские биографии, и перепрограммировать на создание порносайтов.