Сергей Кургинян - Кризис и другие

1961 год. Сотрудник ИМЛИ В. Кожинов приходит к высокому бюрократу (директору "издательского агентства" – так у Кожинова) и говорит ему: "Рукопись Бахтина уже находится в Италии, печатайте быстрее здесь, в СССР, иначе будет вторая история с Пастернаком". По словам Кожинова, "высокопоставленный чиновник очень испугался и спросил меня, что делать" . Высокопоставленный чиновник может очень испугаться. И даже должен. Но спрашивать, что делать, он будет не у сотрудника ИМЛИ, а у инстанций. Он немедленно доложит руководству об этом возмутительном разговоре. Вместе с руководством – выйдет на Лубянку и в другие спецслужбистские центры. Кожинова за подобное сообщение, сдобренное шантажом, просто выгонят с работы. Или не просто выгонят, а еще и отправят "куда подальше". Сказанное – вполне тянет на срок. И Кожинов – не Пастернак.

Значит, либо Кожинов не был только работником ИМЛИ. Либо он выходил не на директора издательства, а на другие инстанции, которые, посовещавшись, нечто соорудили. Либо… Либо что?

Витторио Страда перебросил в Италию еще и книгу философа Эвальда Ильенкова "Диалектика абстрактного и конкретного в "Капитале" Маркса". Чем это кончилось для Ильенкова, мы знаем – крупным скандалом.

Количество коммуникационных "треугольников" и "многоугольников", в которых решающим звеном является Страда, превышает все допустимые пределы. Ю. Давыдов хвалит Страда за усилия по переводу его книги на итальянский. Ю. Лотман и Б. Успенский – тоже. В 1961 году – история с Бахтиным, чьими работами особо интересовалась супруга Страда Клара Янович.

А теперь главное. Весьма разборчивая в отношениях Елена Сергеевна Булгакова передает Страда (аспиранту МГУ, коммунисту!) отрывки из "Мастера и Маргариты", исключенные из первого советского издания. Страда тем самым становится "повивальной бабкой" еще и первого полного издания "Мастера и Маргариты" в Италии.

Витторио Страда работал в СССР с 1957 по 1968 год. Как говорится, "чтоб мне так жить, и чтоб мне за это ничего не было". В 1968 году советские власти отказали ему в визе на въезд в СССР после того, как в московском аэропорту у него изъяли открытое письмо Солженицына. Письмо это вскоре напечатала "Унита". Речь шла о публикации на Западе романа "Раковый корпус". Страда провел тогда сутки под арестом. Роман Солженицына "Раковый корпус" вышел по-итальянски в 1969 году с предисловием Витторио Страда.

Оказавшись невъездным, Страда продолжает работать по советской тематике. Работает он с теми, кто уехал из СССР. То есть с диссидентами. Виктором Некрасовым, Михаилом Геллером и другими. Страда входит в редколлегию "Русской мысли", а также в редколлегию журнала "Континент" (основатель и редактор – В. Максимов).

В СССР он возвращается в 1988 году. Тема "перестройка и Страда" требует отдельного рассмотрения. Пусть бы об этом рассказали те, кто входил в "Московскую трибуну"… А также лица, близкие к А. Д. Сахарову… Лицо, близкое к Сахарову, руководило и ближайшими сподвижниками Ельцина (причем в очень жестком, директивном ключе), и Сахаровым (который без совета этого лица не делал ни шагу). Самим этим лицом – руководит Страда. Ну, почему я всё за всех должен рассказывать? Пусть другие тоже не жмотничают!

Но все-таки – что общего у В. Кожинова, который всегда позиционировался в качестве почвенника-охранителя, и В. Страда? Казалось бы, гораздо больше общего должно быть у В. Кожинова с охранительно-почвенным писателем В. Кочетовым! Чей конфликт со Страда закончился для Кочетова весьма печально.

Ан нет! С одной стороны – Страда, Кожинов, Бахтин, масса других блестящих имен. С другой стороны – Кочетов. Конфликт посредственности и талантов?

Ой ли! И. Золотусский пишет в статье "Знак беды" о своей последней встрече с Василем Быковым: "Мы виделись с ним в Риме осенью 1990 года. Покойный Владимир Максимов и, слава Богу, здравствующий итальянский славист Витторио Страда организовали встречу писателей из России. Идея была проста – помирить тех, кто в перестройку рассорился, кто и до нее представлял разные течения в родной словесности, но все же не враждовал. Тут были Д. Лихачев и В. Солоухин, Г. Бакланов и В. Крупин, С. Залыгин и В. Астафьев, В. Буковский и Ч. Айтматов. Был и Быков".

Чего во мне нет, так это инквизиторского пафоса. 1990 год. Все готовы ехать в Рим по иноземному приглашению – а почему бы нет? Да и вообще – ну, приехали… И что? Послушали – поразмышляли – уехали. Но мы уже ознакомились с фактурой, свидетельствующей о масштабе притязаний "слава Богу, здравствующего" организатора встречи!

Зачем приезжают писатели – это одно. Зачем организатор устраивает в Риме нечто подчеркнуто парадоксальное – другое. В этой парадоксальности есть идея. И совершенно очевидно, какая. Какая идея может объединить Солоухина и Бакланова? Догадайтесь с трех раз! Идет 1990 год. Медленно – иначе нельзя – мы приближаемся к главному. К ответу на вопрос о том, что так разочаровало в 1922 году Н. В. Пигулевскую, да и весь круг Бахтина в целом.

Скажут: "Вы обещали разобраться с начавшимся кризисом, породившим его мировым процессом, и н #225; тебе – Пигулевская! По отношению к тому, что Вы сами назвали началом мировой катастрофы, малыми величинами являются и Пигулевская, и Бахтин, и позаботившийся о Бахтине Андропов. Да, специфические люди, болезненно реагирующие на "подозрительно неславянские" лица, считают Андропова ставленником всемирных еврейских сил! Которые, де мол, и управляют мировыми процессами. Но если Вы не разделяете их предрассудки, то чем для Вас так уж масштабен Андропов? По отношению к мировому процессу он ведь тоже – величина чуть ли не нулевая. Так ведь?"

И да, и нет. Согласно представлениям той аналитической школы, к которой я принадлежу и которую стремлюсь развивать, высказывание отдельной личности (хоть бы и Пигулевской) может прояснить нечто касательно характера большой элитной игры. Расклада сил в этой игре… Ходов, сделанных игроками… Игровых правил…

Конечно, Пигулевская – не Наполеон Великий. Но мы же не роль личности в истории обсуждаем, а роль высказывания этой личности в "пролитии света на…".

Что же касается Андропова… Одно дело – Андропов как политик. А другое дело – Андропов как крупный элитный игрок. Или как крупная фигура в игре. Кто-то эту фигуру сделал крупной… Кто-то ее использовал в игре… Фигуры приходят и уходят, а игра продолжается.

Разобравшись в Андропове как игровой фигуре, разобравшись в ходах, которые делают игроки, используя эту фигуру, мы разберемся и в игре. А если эта игра ведется, что называется, "в длинную"?.. Ведь длинные волны существуют не только в экономике ("циклы Кондратьева" и т. п.). Есть и политические длинные волны. Разобравшись с ними, мы разберемся со многим, что касается нашего настоящего. И – будущего.