Сергей Кургинян - Кризис и другие

Как только я приступил к анализу тандема "Бахтин – Кожинов", начались негодующие восклицания поклонников Кожинова: "Что Вы хотите сказать? На что Вы намекаете? Руки прочь от Кожинова!" .

Поклонники! Вы самого Кожинова читаете? Если не читаете – прочитайте. И проверьте, правильно ли я цитирую слова авторитетного для вас человека. Я цитирую абсолютно правильно – развернуто и без каких-либо передергиваний. И в этом смысле важно не то, что я говорю о Кожинове, а что Кожинов сказал о себе.

Не я навязал Кожинову слова о Витторио Страда. Он о нем… Впрочем, о Страда чуть ниже. Сейчас же я поясню, ради чего адресуюсь не только к текстам, но и к личному опыту (например, касающемуся ИМЛИ в 60-е годы). Метод, который я исповедую, предполагает, что, помимо рефлексии (аналитики текстов, то есть), исследователь располагает перцепцией (то есть этим самым личным опытом). Что без перцепции рефлексия хотя и возможна, но легковесна.

Я, используя метод, оговариваю наличие у меня необходимых для его использования слагаемых. Но апеллировать я намерен только к рефлексивному. Как это и положено в применяемом мною методе. Упоминание же о перцепции… В народе, знаете ли, иногда говорят: "Слышал звон, да не знает, где он". Ну, так знаю я, где он, этот звон. Знаю! Но тиражировать это знание не намерен. Так ли важно, в конце концов, где он, этот звон? Важнее – ритмы звона, его мелодика. А еще важнее – так сказать, звонари. К ним – все претензии. Не ко мне.

Не ваш покорный слуга, а Вадим Валерьянович Кожинов, выступая на "Пятничном вечере" авторского коллектива журнала "Русский переплет" в МГУ 27 октября 2000 года, сказал следующее: "Я тогда познакомился с одним итальянским коммунистом, литературным деятелем, Витторио Страда, и уговорил его написать, что итальянские писатели хотят издать книгу Бахтина. Тогда он на самом деле еще не собирался ее издавать, только в 1968 году, а тогда шел 1961 год. Но он выполнил мою просьбу. Тогда началось некое бюрократическое движение. Я пробрался к директору издательского агентства и напугал его, сказал, что рукопись Бахтина находится уже в Италии. (Она и правда была в Италии.) Мол, ее там издадут, и будет вторая история с Пастернаком, которая тогда была еще свежа в памяти. Представьте себе, этот высокопоставленный чиновник очень испугался и спросил меня, что же делать".

Каждый, кого интересует подробное ознакомление с данным текстом, может его прочитать на сайте журнала "Русский переплет". Что тут мною вменено Кожинову? Сам Кожинов себе все, что надо, вменяет. Я лишь читаю и удивляюсь.

Потому что если бы Кожинов был членом упомянутых мною выше классических подполий (православного, "белого", националистического), он никогда бы не обратился к Витторио Страда. Всё, что тут является неотменяемым аналитическим контекстом, – это фигура Страда. Понятно, что Кожинов, который выступает перед студентами МГУ в 2000 году, рассчитывает на их полную неосведомленность касательно роли товарища Страда (чуть позже – господина Страда) в советской элите. Но я не виноват, что мне эта история знакома! И я имею полное право ознакомить с нею читателя – никого не демонизируя при этом. Ни Страда, ни других, так или иначе с ним связанных, персонажей.

Витторио Страда родился в Милане в 1929 году.

Закончил философский факультет Миланского университета в 1957 году. Защитил диплом на тему "Материалистическая теория познания у Карла Маркса". Еще будучи студентом, перевел повесть В. Некрасова "В родном городе". И опубликовал статьи по литературе советской "оттепели".

В своем интервью "Понимать Россию умом и любовью" он говорит о том, что русский язык выучил самостоятельно, общаясь с жившими в Милане русскими эмигрантами. Можно было бы начать разбираться подробно с каналами, по которым очень левый, как он сам о себе говорит, Страда общался с русскими эмигрантами. Ведь тогдашние эмигранты (хоть первой, хоть второй волны) заведомо были правыми или крайне правыми. Но как бы там ни было, Страда с детства (в интервью он говорит, что роман "Братья Карамазовы" Достоевского прочитал в двенадцать лет) связал себя с определенной сферой деятельности – "пониманием России".

Связать себя с этой сферой деятельности, проживая в Милане в 50-е годы, мог либо человек, выбравший для себя однажды и навсегда роль "ставленника Москвы", либо человек с более сложной ролевой функцией. Конечно, можно просто копаться в книгах, аки червь, и все тут. Но это не удел Страда. Он человек другого масштаба и темперамента.

На первый взгляд, Страда и выбрал для себя роль "ставленника Москвы" (ничего плохого в этом, как вы понимаете, не вижу). Уже в 1956 году Страда стал членом Итальянской коммунистической партии (из которой вышел после 1968 года). В 1957 году он посетил СССР в рамках Международного фестиваля молодежи. Это всё еще студенческие сюжеты. Закончив в 1957 году Миланский университет, Страда поступает в аспирантуру Московского государственного университета (научный руководитель – А. Метченко). Как говорит сам Страда, он смог попасть в Москву благодаря своему научному руководителю, философу Антонио Банфи, который был членом Итальянской коммунистической партии.

Но что значит – "благодаря помощи Банфи"? Банфи мог дать первый толчок проекту превращения выпускника Миланского университета в аспиранта МГУ. А дальше этот проект должен был проходить по всем инстанциям. В любом случае, Страда – так сказать, автоматически, как минимум – оказывался объектом интереса и советских спецслужб, и спецслужб блока НАТО, в который входила Италия.

Итак, Страда попадает в Москву в качестве аспиранта МГУ и… Тут же встречается с Борисом Пастернаком. Ну, встречается и встречается. Страда – специалист по русской литературе. Пастернак – великий русский писатель. Но Страда не просто встречается с Пастернаком, а становится лицом, связывающим Пастернака с итальянским издателем Джанджакомо Фельтринелли. А это еще более интересная личность, чем сам Страда.

Воевавший в рядах партизан-антифашистов (честь и хвала ему за это!), Фельтринелли в 1945 году вступает в Итальянскую коммунистическую партию (в чем для меня, еще раз подчеркну, никакого "фи" по определению быть не может). В 1948 году Фельтринелли начинает собирать обширную библиотеку по истории рабочего движения. В 1954 году эта библиотека реорганизована в издательство Фельтринелли.

В 1957 году в этом издательстве впервые выходит роман Пастернака "Доктор Живаго". При том, что за издание этого романа боролись спецслужбы мира.

В 1957 году Страда оказывается в Москве. Тут же встречается с Пастернаком. Пастернак поручает Страда связаться с Фельтринелли и передать ему, что телеграммы Пастернака, в которых он запрещает Фельтринелли публиковать в Италии "Доктора Живаго", сделаны под нажимом Союза писателей. И что на самом деле Пастернак хочет, чтобы роман вышел во что бы то ни стало. Согласитесь, неслабое поручение для только что приехавшего в Москву аспиранта!