Алексей Мелия - Мобилизационная подготовка народного хозяйства СССР

Хотя и нельзя сказать, что проблема эвакуационного планирования была полностью обойдена при разработке теоретических вопросов мобилизационной подготовки экономики, но внимание ей уделялось явно недостаточное. Работы, анализирующие опыт проведения эвакуации в годы Первой мировой и Гражданской войн, отсутствовали. Не было и специальных трудов на тему планирования эвакуации. Разрыв между большой практической деятельностью в области эвакуационной подготовки и слабым раскрытием этого вопроса в литературе нашел свое отражение в «Краткой справке по вопросу эвакуации до, во время и после войн 1914–1920 гг.», составленной в Секторе обороны Госплана: «Вопрос эвакуации в период войн 1914-20 гг. мало освещается в военной литературе, хотя ему придается большое значение, и он весьма серьезно учитывается и прорабатывается во всех странах» [119] РГАЭ. Ф.4372. Оп.91. Д. 149. Л. 12. .

Действительно, дело было не в отсутствии внимания к вопросу эвакуации. Скорее всего, открытое осмысление этого вопроса в литературе наталкивалось на серьезные политические ограничения. Эвакуация Петрограда в 1918 г. была первым существенным мероприятием новой власти в области преобразования производительных сил России, причем результаты этого мероприятия едва ли можно отнести к выдающимся достижениям. Широкое освещение проблем эвакуации в свете подготовки к будущей войне тоже вряд ли было оправдано с политической точки зрения. Допущение возможности неудач на фронте и захвата значительных территорий СССР войсками противника не способствовало бы поднятию боевого духа красноармейцев и поддержанию спокойствия в тылу. В средствах массовой информации создавался образ Красной Армии, способной надежно защитить границы СССР. «Наши вооруженные силы — это бронированный кулак, который сумеет дать должный отпор всякому, кто попытается сунуться в пределы красного Трудового союза» [120] Речь т. Ворошилова на митинге в Харькове//Экономическая жизнь. № 123. . В такой обстановке свободное обсуждение вопросов подготовки эвакуации было совершенно недопустимо, работа по составлению планов вывоза велась за закрытыми дверями военных и хозяйственных штабов.

После окончания Гражданской и советско-польской войн, подавления крупных мятежей и объединения почти всех территорий бывшей Российской империи в рамках СССР внутреннее и внешнеполитическое положение нового государства в целом стабилизировалось. НЭП обеспечивал достаточно динамичное восстановление прежнего экономического потенциала России, на международной арене удалось добиться признания СССР многими ведущими мировыми державами. Однако тезис о грядущей «большой войне» оставался одной из основ внутренней и внешней политики советского руководства. На рубежах СССР шла вялотекущая необъявленная война. Границу с обеих сторон переходили диверсионно-террористические отряды.

На фоне обострения внутриполитической обстановки в Германии осенью 1923 т. в СССР начались спешные военные приготовления. Польша — главный потенциальный противник Советского Союза на западе — провела мобилизацию 800 тыс. резервистов [121] Мельтюхов М. И. Советско-польские войны. М., 2001. С. 117. . Это было очень серьезное мероприятие. Для сравнения: вся Красная Армия имела меньшую численность. Следующий политический кризис разгорелся в 1927 г. в связи с разрывом Англией дипломатических отношений с СССР и совершением ряда террористических актов против советских представителей за рубежом.

В этих условиях официальная пропаганда рисовала достаточно оптимистическую картину будущей войны. Но реальные оценки военного и политического руководства были далеки от оптимизма. Так, в феврале 1924 г. на пленуме ЦК ВКП(б] И. В. Сталин охарактеризовал готовность страны к войне следующим образом: «Если бы нам пришлось вступить в войну, нас распушили бы в пух и прах». Основанием для такого заявления были выводы комиссии ЦКК, обследовавшей состояние Красной Армии и Флота. Комиссия пришла к следующему заключению: «В современном состоянии наш морской флот боевой силы не представляет», «Красная Армия боевой силы не представляет» [122] Бехин И. Б. Военная реформа в СССР (1924–1925). М., 1958. С. 57. . Примерно такой же вывод относительно готовности к войне сделал в декабре 1926 г. заместитель наркома по военным и морским делам М. Н. Тухачевский [123] ГАРФ. Ф. 8418. Оп. 1. Д. 3. Л. 335. .

В середине 20-х годов соотношение сил СССР и его потенциальных противников оценивалось советским военным руководством как неблагоприятное. Польша и Румыния выступали как основные предполагаемые противники. К ним с высокой вероятностью могли быть присоединены Финляндия, Литва, Латвия и Эстония. Поскольку Англия и Франция оказывали этим странам широкую экономическую помощь, нельзя было исключить и возможность их военного участия [124] ГАРФ. Ф. 8418. Оп.1. Д. 56. Л. 427. .

По завершении мобилизации вооруженные силы Польши, Румынии, Финляндии, Литвы, Латвии и Эстонии могли насчитывать до 3 млн. человек [125] РГВА. Ф. 33988. Оп. 2. Д. 682–688. , а войска СССР — около 3,3 млн. человек [126] ГАРФ. Ф. 8418. Оп. 1. Д. 56. Л. 428. . Однако своевременное прибытие сил РККА на театр военных действий представляло очень серьезную проблему. В то же время важным преимуществом потенциальных противников Советского Союза являлась быстрота мобилизации и сосредоточения, обусловленная меньшей территорией и несравнимо лучше развитой сетью железных и шоссейных дорог. Так, на важнейшем участке советско-польской границы по направлению Лепель — Полоцк пропускная способность железных дорог с советской стороны составляла 30 пар поездов в сутки, с неприятельской — 54 пары [127] ГАРФ Ф. 8418. Оп. 16. Д. 3. Л. 421. . Кроме того, перевозки войск в начальный период войны нужно было осуществлять на значительно большие расстояния. Это создавало особые трудности. Как писал видный советский военный теоретик А. А. Свечин: «Эстония может, не прибегая к железным дорогам, опередить нас в оперативном развертывании, так как в течение одной недели можно пешком без труда пройти всю Эстонию из конца в конец» [128] Свечин А. А. Стратегия. М., 1926. . Западные соседи серьезно превосходили СССР и по обеспеченности автотранспортом. У них имелось около 80 тыс. автомобилей [129] РГВА. Ф. 33988. Оп. 2. Д. 682–688. , в то время как в СССР их насчитывалось примерно 19 тыс. [130] Экономическая Жизнь. М., 1927. № 90. . Высокая скорость мобилизации и сосредоточения позволяла противнику упредить Красную Армию в развертывании и перенести войну на советскую территорию.

Ситуация усугублялась тем, что такие важные центры, как Ленинград, Минск, Киев, Одесса, находились недалеко от границы. Большие опасения вызывало и превосходство противника в области вооружений. Так, заместитель наркома по военным и морским делам И. С. Уншлихт писал в Политбюро ЦК ВКП(б]: «РВС СССР считает необходимым довести до сведения Политбюро, что подготовка к войне наших вероятных (сопредельных) противников далеко обгоняет намеченный нами темп. Наша информация за последнее время говорит о значительном усилении всех элементов военной техники западных соседей. К примеру, количество батальонной артиллерии выросло до 3 500 орудий против 15 устарелых пушек, имеющихся в Красной Армии. Танковые части выросли до 500 танков, не считая последних данных о том, что Польша в настоящее время получает от Франции еще 500 танков; мы же все еще имеем 90 устарелых, малобоеспособных трофейных машин. Польская армия обеспечена ручными пулеметами на 100 %, Красная Армия — на 7,8 % (пулеметы Льюиса и Шоша выходят из строя вследствие изношенности). В Красной Армии почти полностью отсутствует артиллерия большой мощности. В отношении авиации, и особенно моторов, мы также качественно отстаем от западных соседей» [131] РГВА. Ф. 4. Оп. 19. Д. 7а. Л. 24. . Таким образом, перед советским военным руководством вставала задача определения зон территории СССР, которым угрожал захват с вражеской стороны.