Сергей Дышев - Воры в законе и авторитеты

Он переехал в Мытищи, где с 1991 по 1994 год снова работал «по профилю», подмял под себя местных бойцов, в том числе братьев Жигановых – сыновей Ростика, ныне покойного вора в законе. Занимался тем же: квалифицированными вымогательствами, наркотиками – от хранения до распространения. И сам пристрастился, нюхал кокаин. Когда начались крупные разборки с расстрелами в Мытищах, Ивантеевке, Клос благоразумно отошел в Солнцево, прибрав с собой часть мытищинской братвы. Это не очень понравилось ворам, тому же Ростику. Сильвестр, солнцевский авторитет, в их глазах не выглядел достойным человеком, не имел с ними ничего общего и по устоям, и по жизни. Поэтому братве порекомендовали вернуться обратно. И часть «братишек», последовав совету, ушла от Шеменева.

Обстоятельства вынудили Клоса перейти на нелегалку: у него появилось слишком много врагов. Ему явно не хватало авторитета в воровском мире, опыта, прозорливости и других качеств для управления весьма непростой структурой – преступной группировкой. В банде началось брожение, она стала сыпаться, как дом из песка, упала дисциплина. В такой ситуации, чтобы сохранить остатки авторитета, Шеменеву ничего не оставалось, как сделать ставку на крайний беспредел. Деваться было некуда: с одной стороны – милиция, правоохранительные органы, жаждущие засадить его за решетку, с другой – недруги из преступной среды. И все же довольно сильный костяк банды Шеменев сохранил и подчинил себе. Он гнул свою линию: воры нам не указ, пусть сами воруют, нечего им за наш счет кормиться. Авторитетов для него не существовало. Перестал отстегивать в воровской общак. «Отвязался». Среди воров таких называют отмороженными, ведь они не чтут «старых добрых» воровских законов.

Тех, кто заявлял, что им с ним не по пути, находили в канаве с простреленной головой. Братва стала бояться его непредсказуемости. Только что Клос мог улыбаться, легко подшучивать, а в следующее мгновение буквально схватить за горло. Его сравнивали с крысой за способность урвать, утащить из-под носа кусок.

В Мытищах Шеменев уже не появлялся, там у него на подстежке были свои люди. Именитый вор в законе Паша Цируль прослеживал выходки заборзевшего Клоса, посылал разобраться своих людей: для него Шеменев был «никто и звать никак». Мытищинские авторитеты безуспешно пытались вытащить Шеменева на стрелку. Он дерзко игнорировал их, буквально проезжая мимо, поплевывал в окно. Клос больше всего ценил свою свободу.

Действовал он чаще на территории Москвы: коммерсантов много, была возможность лавировать. Он разработал хитроумную систему передачи денег, которые ему выплачивали коммерсанты. Передавались они через нескольких посредников, перебрасывались по пути следования из машины в машину. Доказать вымогательство было почти невозможно. Поборы были так велики, что некоторым фирмам приходилось закрываться. Шеменев неплохо знал негласные методы работы милиции, возможно, этой методике его тоже обучил кто-то из сотрудников правоохранительных органов. Перейдя на нелегалку, стал крайне подозрительным, чему способствовали и ломовые дозы кокаина: всюду мерещились милицейские «хвосты».

Заместитель начальника отдела РУОПа по Московской области Юрий Орлов вспоминает: «В феврале 1997 года нам была поставлена задача: ликвидировать банду. Отдел освободили от других задач. Кроме Шеменева, мы никого не знали. Кто входил в его окружение, где проживали? Все его „соратники“ – ивантеевские, мытищинские, московские, пушкинские „бойцы“ еще в 1992 году съехали с мест прописки, исчезли вместе с семьями. В огромной Москве и области предстояло найти места, где бандиты отлеживались после преступлений. По одному-двум телефонам, по пейджеру, по которым поддерживали связь члены банды, определяли вероятные места, рисовали схемы. Проверили около 600 телефонных номеров, ездили по адресам зачастую на своих машинах. И уже через месяц выяснили, что преступники снимали дорогие, комфортабельные дачи в престижных районах, к примеру, в Одинцове. Хозяева тоже были не простые: артисты, депутаты, бизнесмены; съем оформляли через подставных лиц. Платили за дачу от 3 до 5 тысяч долларов в месяц. Деньги крутились бешеные. И их надо было все время добывать».

Немало вымогательств, разбоев числилось за бандой и в Московской области. Но доказать их было трудно: потерпевшие, свидетели отказывались писать заявления, давать показания. «Да, я знаю людей, которые вымогали у меня деньги, знаю, где живут, но говорить не буду, потому что знаю, чем это кончится», – слышали оперативники в подобных ситуациях. Милиции потерпевшие не верили. Не верили, что сможет их защитить. Как в такой безвыходной ситуации доказать факт преступления?

И все же оперативники вышли на коммерсанта, которого вымогательства довели до последней черты, хотя пришлось долго убеждать его в том, что милиция – единственная сила, которая реально сможет ему помочь. Новиков, назовем его так, прошел через все стадии унижения, издевательств и насилия. За три года общения с Шеменевым и его подручными он превратился из преуспевающего бизнесмена в морально раздавленного, психически надломленного человека. Даже по понятиям криминального мира есть пределы, переступать которые недопустимо: зачем разорять бизнесмена, за счет которого кормишься? Но для Клоса и его отморозков давно уже не существовало никаких норм. Однажды он привел своих людей: «Вот познакомься, твои новые сотрудники!» Новиков подчинился, ввел в штат заместителем по производству Александра Михеева, самого пожилого члена бригады, 1952 года рождения. Тот был осужден в 1986 году на три с половиной года по 89-й статье УК РФ. Вторым был Денис Николаев, студент юрфака четвертого курса Гуманитарного института, женатый, с юношески пухлыми губами. Будущего правозаконника поставили юристом фирмы. Оба регулярно получали зарплату, контролируя при этом все доходы Новикова.

Шеменев умел выжать из человека все. И если кто-то его заинтересовал, он мог быстро расположить этого человека к себе. Студента Николаева подкупил выгодной работой: и для тебя хорошо, и для юридической практики. Знал бы тот, на что соглашался! Повязал, замазал в вымогательстве. Мертво зацепил. Какой теперь юрфак, юноша! Учить тебя буду я!

И к Михееву нашел ключ. Подкупил дешевым приемом: послал своих бойцов, чтоб наехали на него. Потом на «Мерседесе-600» приехал сам, устроил демонстративные разборки: «Это, мол, кто тут такие? Солнцевские? Я сейчас с ними разберусь». «Разбирался», посмеиваясь в сторону. Михеев принимал все за чистую монету и по гроб жизни был ему благодарен: выручил, спас! В другой раз подослал людей, чтобы вытащили из машины Михеева магнитофон, колонки. И опять Шеменев «сурово разобрался» – вещи вернули. Михеев стал отрабатывать милости Клоса, постепенно превращаясь в ручную собачку. Любил Шеменев демонстративно унижать Новикова (смотри, как передо мной стелются!) – тот все же был для Михеева директором фирмы. При случае любил козырнуть своими связями. Впрочем, вскоре это уже не требовалось. Ограниченные по рождению и воспитанию, бойцы окончательно деградировали на почве наркомании, с трудом складывали мысли из нескольких слов – и то из лексикона рэкетира. Их жены выгодно отличались на фоне своих суженых. Впрочем, семьи тоже были жертвами. За тряпки и машины пришлось заплатить слишком дорого...