Александр Глазунов - Нам нужна… революция

За последние сто лет на Верхнем Амуре произошло 60 наводнений, из них 8 — катастрофических; на Среднем Амуре — 48 и 7 катастрофических. Периодичность катастрофических наводнений 10–12 лет. Именно большие колебания уровней воды приводят к разрушению берегов и частичным изменениям русла, и как следствие — к потере сельскохозяйственных земель. В особо дождливые годы на крупных реках затопление поймы длится до ста дней в году.

Жителям Амурской области запомнилось наводнение 1984 г., когда стихией были охвачены фактически все районы региона. На Амуре вода поднялась выше критической отметки на 5–7 м, а пойма оказалась под трёхметровым слоем воды, которая накрывала её почти месяц. Общая площадь затопления составила 18 тыс. кв. км, пострадали от наводнения 28 населённых пунктов, 12 были затоплены полностью. Разрушено и повреждено около 3000 км автодорог, 988 мостов и трубчатых переездов, почти 500 км линий электропередачи и 900 км кабелей и воздушных линий связи, более ста объектов промышленности, транспорта и сельского хозяйства. Общий ущерб составил тогда почти 300 млн. руб. в ценах 2000 г., а это сегодняшний годовой бюджет области…

Это катастрофическое наводнение и стало как бы приметой начала разрушительного перестроечного периода для страны с её границ — Амурской области, когда проблемами державной реки в 90-х гг. практически перестали заниматься из-за отсутствия финансирования. Естественно, что такое неродное отношение со стороны государства к своим пограничным водным объектам не замедлило сказаться на их состоянии. Как признался Макаров, Амурской области просто повезло, что с 1984 г. не произошло ещё одного катастрофического наводнения, о возможных последствиях которого он даже не захотел говорить. Природа пощадила жителей Амурской области.

Возможность заниматься в какой-то мере берегоукрепительными работами на Амуре появилась лишь после принятия в 1998 г. Федерального закона «О плате за пользование водными объектами» и создания территориального фонда по их восстановлению и охране. То есть когда пошли платежи за пользование поверхностными водными объектами и сформировались какие-то источники финансирования для выполнения берегоукрепительных работ, которые понемногу в небольших объёмах стали осуществляться в последние два года. Сегодня можно сказать, что в рамках территориальной программы восстановления и охраны водных объектов ведутся берегоукрепительные работы, строится противопаводковая защита, ведётся охрана водных ресурсов — то есть реконструкция и ремонт очистных сооружений и их строительство. В основном сейчас выполняются работы на очистных сооружениях в г. Свободном на Зее в 100 км от устья реки.

Что касается Амура, то в верховьях реки на всём её протяжении до Благовещенска, на отрезке в 900 км, с российской стороны забора воды практически не ведётся. Ни один из населённых пунктов на верхнеамурском побережье не берёт воду из реки для хозяйственно-питьевых нужд, там используются для этих целей подземные водные источники. А поскольку крупных поселений на российском берегу нет, численность населения мизерная, то и загрязнять сточными сбросами Амур здесь некому. В этом Макаров убедился лично во время своего плавания по Амуру с пограничниками…

Катер шёл вдоль левого берега, а когда миновал Сергеевку, находившуюся не так далеко от Благовещенска, потянулись сплошь безлюдные береговые откосы, дикая тайга. Лишь через сотню километров высокий берег ожил крышами домов села Ушаково. Ещё 100 км — село Черняево, потом Толбузи, Албазин с куполами церквушки, чудом сохранившейся за почти 150 лет своего существования, затем сёла Джалинда, Игнашино. Вот и все береговые амурские поселения в верховьях великой реки на протяжении более 900 км. А между этими населёнными пунктами, в коих ещё теплилась жизнь, разбросаны во многих местах остовы домов и построек брошенных деревень, полусгнившие, заросшие кустарником и травою. По словам Макарова, ещё

15 лет назад все они были обитаемы. Хотя и раньше население прибрежных сёл имело ограниченный доступ к Амуру — по всему нашему берегу тянулись заграждения из колючей проволоки. Правда, напротив прибрежных деревень в определённые часы пограничники устраивали для населения проходы к воде — так, с удочкой посидеть…

Теперь на Верхнем Амуре нет ни колючей проволоки, ни деревень, ни рыбаков. На весь 900-километровый участок реки всего один рыбинспектор в селе Черняево — проблемы браконьерства здесь не существует. Естественно, что в силу экономических причин у нашего берега на Амуре рыба совсем непуганая, что весьма привлекает предприимчивых китайских рыбаков. Китайский берег Амура здесь за последние годы оброс десятками небольших поселений, многие дома в которых крыты ещё соломой, но рядом на воде везде рыбацкие лодки. Такое впечатление, что китайцы круглые сутки занимаются рыбной ловлей, достигающей промысловых объёмов. По некоторым данным, китайцы активно заселяют со своей стороны прибрежные районы Амура. В верховьях их уже более 5 млн., а всего вдоль китайского берега по Амуру заселено порядка

100 млн. китайцев. Кроме всего прочего, они не просто заняты рыбным промыслом, а вылавливают всё, что можно, не связывая себя никакими нормами. Подобное положение сложилось на пограничном Амуре не сегодня и не вчера, а гораздо раньше. Ещё первая БСЭ отмечала в 20-е гг.: «Выше Хабаровска, где Амур является пограничной рекой, причём граница с Китаем идёт посредине фарватера, всякое нормирование рыбного лова оказывается невозможным; здесь рыболовство носит чисто хищнический характер…»

Но не это сейчас больше волнует российскую сторону, хотя перед предками нашими, освоившими приамурскою землю, должно было бы быть кому-то стыдно. Из года в год ухудшается качество воды в Амуре, и здесь виновником мог быть только правый приток великой реки — Сунгари, вливающий свои воды со стороны Китая. Длина этого притока 1870 км, в его верховьях находятся такие сооружения, как водохранилище Фынманьи и ГЭС, а также крупные города Харбин, Цзямусы и Гирин. Все они имеют многомиллионное население и развитую промышленность — электротехническую, транспортное машиностроение, приборостроение, деревообрабатывающую и текстильную промышленность, а также целлюлозно-бумажную и химическую. Эти промышленно-научные центры располагаются непосредственно на реке Сунгари, и, естественно, стоки промышленных отходов спускаются непосредственно в реку. Насчёт отсутствия очистных сооружений в этих городах можно не сомневаться — они там, вероятно, и не проектировались. По данным Информационно-исследовательского института Министерства водного хозяйства КНР за прошлый год, «водные объекты Китая подвержены сильному загрязнению, поскольку в них сбрасывается 80 % неочищенных промышленных сточных вод». А то, что это касается непосредственно реки Сунгари, правого притока Амура, сомневаться не приходится.