Джаред Даймонд - Коллапс

Склонные к пессимизму или даже к трезвому мышлению, изучив все приведенные факты, могут задуматься о том, что при неуклонно ухудшающемся состоянии окружающей среды Австралия обречена на снижение уровня жизни. Это вполне реалистичный вариант будущего этой страны — гораздо более вероятный, чем катастрофа населения, подобная той, что случилась на острове Пасхи, или политический крах, как предсказывают сторонники версии конца света, или сохранение сегодняшних темпов потребления и роста населения, как необдуманно призывают многие современные австралийские политики и влиятельные бизнесмены. Невозможность осуществления последних двух сценариев и реалистичные перспективы первого варианта развития событий также касаются и остальных стран первого мира, с той единственной разницей, что Австралия может пойти по первому пути гораздо быстрее.

К счастью, ситуация не безнадежна. К положительным признакам относятся изменения в убеждениях австралийских фермеров, личная инициатива австралийцев, а также первые радикальные шаги правительства в этом направлении. Переосмысление ситуации служит иллюстрацией темы, которой мы уже касались в связи с гренландскими норвежцами (см. главу 8) и к которой мы еще вернемся в главах 14 и 16: проблема, заключающаяся в том, чтобы решить, какие из признанных основных общественных ценностей совместимы с выживанием самого общества, а какие придется отвергнуть.

Когда я впервые побывал в Австралии 40 лет назад, многие австралийские землевладельцы на критику в их адрес, что от вреда, наносимого ими земле, пострадают как люди, живущие теперь, так и будущие поколения, отвечали следующим образом: «Это моя земля, и я, черт побери, могу делать с ней все, что пожелаю». Хотя подобное отношение можно встретить и сегодня, но гораздо реже, и обществом это не приветствуется. Еще пару десятков лет назад правительство, навязывая пагубные для окружающей среды постановления (например, об обязательной расчистке земли под пашню) и реализуя проекты, наносящие ущерб экологии (например, дамбы на реке Мюррей и проект, связанный с запрудами на реке Орд), встречало слабое сопротивление, сегодня общественность в Австралии, как и в Европе, Северной Америке и на других континентах, все громче высказывается в защиту окружающей среды. Решительнее всего общество выступало против расчистки земли, запруживания рек и вырубки старых лесов. В момент, когда я пишу эти строки, эти общественные протесты уже принесли свои плоды. Правительство штата Южная Австралия ввело новый налог (нарушив предвыборные обещания) на сбор 300 миллионов долларов для ликвидации ущерба, нанесенного реке Мюррей; правительство штата Западная Австралия возобновило действия, направленные на постепенный отказ от вырубки девственных лесов; правительство Нового Южного Уэльса заключило с фермерами штата соглашение о проекте стоимостью 406 миллионов долларов с целью рационализации использования природных ресурсов и прекращения широкомасштабной расчистки земель под пашню; и, наконец, власти Квинсленда, исторически наиболее консервативного австралийского штата, объявили о совместном с национальным правительством плане полного прекращения широкомасштабной расчистки буша к 2006 году. Все эти меры 40 лет назад невозможно было даже представить.

Признаки улучшения ситуации наблюдаются и в изменившемся отношении избирателей в целом, что привело к изменению государственной политики. В особенности изменилось отношение фермеров, которые все больше и больше осознают, что сельскохозяйственные методы прошлого устарели и с их помощью не удастся передать ферму детям в хорошем состоянии. Такая перспектива сильно огорчает австралийских фермеров, поскольку (как и фермеров Монтаны, с которыми я беседовал, собирая материал для главы 1) скорее любовь к фермерскому образу жизни, чем скудная прибыль, которую приносят занятия сельским хозяйством, побуждает их заниматься этой тяжкой работой. В свете этих изменений в мировоззрении символичной кажется беседа, которая произошла между мною и Биллом Макинтошем, фермером, разводящим овец. Я уже упоминал о нем и рассказывал о его борьбе с кроликами, расплодившимися в его владениях, с помощью карты, бульдозера и динамита. Ферма Билла принадлежит его семье с 1879 года. Он показывал мне фотографии того же самого холма, сделанные в 1937 году, где отчетливо видна редкая растительность, результат перегрузки пастбища овцами, и в 1999 году, когда растительный покров восстановился. Среди методов, которые применяет Билл Макинтош, чтобы сделать свою ферму экологически рациональной, — удержание численности овец ниже того уровня, который правительство считает приемлемым максимумом, и запланированный на будущее переход к разведению мясных пород овец (поскольку этим овцам требуется меньше ухода и меньше земли для выпаса). Как метод борьбы с сорняками, а также способ предупреждения распространения на пастбище видов растений, не совсем пригодных в пищу овцам, он освоил практику под названием «ограниченный выпас», когда овцам не позволяется съедать только самые вкусные растения, а затем переходить на другое пастбище; вместо этого овцы остаются на пастбище, пока не съедят и оставшуюся, не столь вкусную траву. Этот метод можно принять за образец. Меня поразило, что Билл не увеличивает свои расходы и справляется со всей фермой сам, без нанятых на полный рабочий день работников, так как пасет стадо в несколько тысяч овец, разъезжая на мотоцикле в сопровождении собаки, используя бинокль и радио. Вместе с тем он как-то находит время, чтобы пытаться зарабатывать другими способами, например, предоставляет туристам еду и ночлег, так как понимает, что его фирма сама по себе приносит незначительный доход.

Из-за давления со стороны фермеров в сочетании с недавно сменившимся курсом правительства снижается поголовье скота и улучшается состояние пастбищ. Во внутренних частях Южной Австралии, где собственником земли, пригодной для выпаса скота, является правительство, которое сдает землю в аренду фермерам на срок в 42 года, существует организация под названием Совет скотоводов. Эта служба оценивает состояние земли каждые 14 лет, снижает допустимую численность скота, если состояние растительного покрова не улучшается, и расторгает договор об аренде, если сочтет, что фермер-арендатор неудовлетворительно обращается со своим хозяйством. В районах, расположенных ближе к побережью, земля в основном находится в полной собственности фермеров — свободных землевладельцев или отдана в наследственную аренду, так что прямой контроль правительства здесь невозможен, но непрямое управление осуществляется двумя способами. Согласно закону, землевладельцы или арендаторы все еще обязаны «соблюдать осторожность», то есть предупреждать деградацию земель. Первый этап применения этого закона включает местные фермерские комиссии, которые следят за степенью деградации, оказывая на нарушителей давление и добиваясь содействия. Проведение второго этапа зависит от сотрудников службы охраны почвенных ресурсов, которые могут вмешаться, если действия местного совета окажутся неэффективными. Билл Макинтош рассказал мне о четырех случаях, когда местные советы или служба охраны почвенных ресурсов в его районе приказывали фермерам снизить поголовье овец и даже конфисковывали собственность, если фермер не подчинялся.