Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6332 ( № 28 2011)

Что делают пассажиры, отъезжающие, скажем, в Можайск, Гагарин, Кубинку или в то же Тучково? Покупают билет до ближайшей станции, скажем, до Беговой. Или до Сетуни. Это всего 22 рубля. Где-то в районе Кубинки в вагон заходят контролёры. Каждый «обслуживает» свой ряд. В вагоне нет ни одного, подчеркну, ни одного(!) пассажира с правильным (честным) билетом. Кроме меня, сволочи такой!

У всех остальных наготове три червонца. Кто из нагрудного кармана, кто из дорожного детектива на коленях, а кто из ладони, как фокусник Акопян, с готовностью и даже с заискивающей улыбкой отдаёт червонцы контролёрам. Те, делая серьёзное лицо блюстителей законности и порядка на железной дороге (всё-таки синяя нарядная форма с погончиками, фуражка или пилотка с солидной кокардой обязывают!), прячут червонцы в карман. «Ай-яй-яй, нехорошо, – как бы хмурятся складочки над дугами бровей. – Что же вы, гражданин, зайцем-то?! А ещё в очках! Несолидно», – как бы упрекает пассажира взгляд контролёра. Правда, встречаются, но реже и весёлые, с румянцем азарта на молочных щеках контролёры. Те с улыбкой во весь рот, с прибаутками собирают с пассажиров червонцы. Так радуются хорошему урожаю ягод в старом саду.

И все довольны. Пассажиры – тем, что объегорили государство. Контролёры – тем, что аппетитно хрустит от червонцев оттопыренный карман. Правда, немалая часть «капусты от зайцев» уйдёт наверх, бригадиру и выше, но всё равно что-то останется и им, простым «стражам порядка». И это не подозрение «старого ворчуна», а бравое уточнение одной пригожей контролёрши, не к месту развязавшей язык перед какой-то въедливой пассажиркой, запросившей, видите ли, квитанцию об уплате штрафа.

А тут я, негодник, со своим правильным билетом! Со своими принципами. На меня смотрят, как на врага народа, и пассажиры, и контролёры.

Я не уверен, что прав, соблюдая закон, написанный для всех. Ведь в категорию «все» входят и те, кто едет со мной в электричке, и те, кто обгоняет нас на «мерседесах», и те, кто лихо собирает червонцы… И те, кто эти законы выдумывает. Был уверен, что прав, живя по совести, а теперь нет, потому что моё понимание совестливости не совпадает с общепринятым. Но понимаю, что коррупция в глобальном, государственном масштабе начинается с коррупции совести каждого из нас.

Сергей РЫКОВ

Статья опубликована :

№30 (6332) (2011-07-27) 2 2 /publication/215/

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 5,0 Проголосовало: 6 чел. 12345

Комментарии:

Человек

Увидеть Париж… и умереть?

ЛИЧНАЯ ЖИЗНЬ

Правнучка знаменитого атлета Ивана Поддубного Лана Биллон в 57 лет вышла замуж за французского виконта, сына Жоржа Брассенса, композитора и известного шансонье, авторские песни которого нам, россиянам, хорошо известны в исполнении Джо Дассена. Познакомились они по Интернету. Муж, так уж сложилось, ушёл из шоу-бизнеса – и теперь свободный художник, Лана, имевшая в России два диплома, хорошую должность и зарплату, прекрасно зная французский, тем не менее подрабатывает, где может, то ухаживая за стариками, то дежуря в студенческом общежитии. Живут они преимущественно на социальное пособие.

Вот записанный в Москве рассказ Ланы о судьбах уехавших во Францию русских женщин, с которыми свела её судьба:

-У русских женщин самое расхожее представление о Франции – ах, Париж, галантность, прекрасные дамы, мушкетёры, Наполеон, лучшие на свете духи... А реальность никогда не совпадает со стереотипами. Если замуж идёшь по любви, как ни трудно в чужой стране, а справишься. А если мотивы другие… Ну вот истории трёх наших женщин, которые вышли за французов замуж из соображений престижности, обретения богатства и свободы. Эти женщины разного возраста, из разной социальной среды, а истории получаются какими-то похожими.

«Все мужики гады, и наши, и французы эти» – любимая присказка первой, назову её Александрой. Ей пятьдесят, приехала во Францию десять лет назад с пятнадцатилетней дочкой. На родине она жила в крупном индустриальном городе, занимала высокое положение на большом заводе, имела допуск к секретной информации, встречалась с иностранными делегациями, энергичная, весёлая, стройная красавица с каштановыми волосами. Видимо, именно с такой делегацией и приезжал в их город её будущий муж. Это было шапочное знакомство – виделись они только раз, а потом уже она заявилась во Францию выходить замуж, без знания языка, не понимая, что за человек её супруг.

Всё развивалось быстро. Денег ей богатый муж не давал, через три месяца стал воспитывать рукоприкладством. Александра подумала, что проблема в дочери, и отправила её обратно на родину, сейчас она там уже и вуз окончила. А мать, оставшись одна, увлеклась алкоголем. Надо же чем-то залить горе – из уважаемой и обеспеченной женщины, ценимого на работе сотрудника она превратилась в нищую приживалку. Да ещё разлучилась с дочерью, в которой души не чаяла… Да, дочь – это, пожалуй, единственный человек, которого она любит. Все другие люди для неё «гады». И вот – развелись.

Собственно, она повторила свой привычный сценарий, только в другой стране: в России дважды побывала замужем, первый брак длился год, второй – четыре месяца. В конце концов она стала агрессивной, разучилась улыбаться, а если улыбнётся, это походит на улыбку Медузы горгоны. Лечилась от алкоголизма, потом нашла работу – на заводе, на конвейере.

Там она и выучила французский. На конвейере. А какой на конвейере язык? Матерный. Во французском нет точных соответствий нашему мату, который обозначает гениталии, но вот аналоги этих ругательств есть. Так она и общается. Теперь она работает «помощницей по жизни» – сиделкой у стариков. Так вот и со своими стариками, и в учреждениях она разговаривает именно на этом франко-матерном языке. Читать и писать по-французски не выучилась и видит в этом некое своё достоинство. Живёт скромно, всё купленное отвозит на родину, в основном это тряпьё из секонд-хенда. Причём живёт она старыми привычками. Это, впрочем, характерно для многих эмигрантов – они могли приехать и тридцать лет назад, но если живут анклавом, ведут тот же образ жизни, который вели при отъезде во Францию у себя на родине и который там давно исчез.

Но главное – постоянная печать злобности на лице Александры, это делает её просто отталкивающей. Стала завистливой, мужененавистницей. Говорит: к старости вернусь в Россию. При этом подумывает о французском гражданстве. Несчастный она человек и всех вокруг делает несчастными.

А вот другая история. Дина приехала во Францию по визе невесты, тридцать один ей был. Высокая, длинноногая, тонкие губы, синие глаза, только очень холодные – внешность модели. В браке никогда не состояла, живёт здесь уже четыре года. В России она была главным бухгалтером на крупном предприятии.