Андрей Манчук - Наследники Че Гевары

«Тэсонсанское кладбище революционеров» расположено на высокой сопке. Оно как бы парит над городом, возвышаясь над Кымсусанским дворцом — бывшей резиденцией и нынешней усыпальницей Ким Ир Сена. Гиды обязательно скажут вам, что покойный вождь любил смотреть из окна в сторону места упокоения своих товарищей — подпольщиков и партизан. Это кладбище органично сочетает в себе советскую монументальность и традиционные черты азиатских военных кладбищ. Бронзовые бюсты революционеров расположены длинными рядами на невысоких террасах — один над другим. Реализм доведен здесь до своего буквального понимания. Фактически вы видите бронзовые фото реальных героев национально-освободительной борьбы. Рядом, среди цветущих чиндалле, стоят до блеска отполированные фигуры скорбящих солдат. На их глазах можно видеть крупные бронзовые слезы.

Многочисленные памятники КНДР поражают своим масштабом. Скоростной лифт поднимает вас на стосемидесятиметровую башню Монумента идей Чучхе — прямо под огромный факел. До него тщетно пытаются достать два стометровых фонтана, бьющих из вод реки Тэдонган. Триумфальная арка в честь победы над Японией, которая умудряется сочетать античную и национальную традиции, превосходит размерами все сооружения подобного типа, возведенные в Риме, Париже, Москве и где-либо еще. Монумент основанию Трудовой партии Кореи интересен барельефами, один из которых изображает уличные бои современных студентов и профсоюзников Сеула. Увенчанная звездой колонна в честь китайских добровольцев, павших в боях против морпехов США, украшает сопку Моран. В Пхеньяне существуют специальные дорожные знаки, предупреждающие, что на вашем пути находится революционный монумент. Многие учреждения и жилые дома украшены мраморными табличками — это значит, что в свое время здесь лично бывал кто-то из двух вождей.

Среди главных мест почитания выделяется мавзолей, в который был превращен Кымсусанский дворец. Чтобы увидеть «прижизненный облик вождя», приходится долго ехать по эскалатору, а затем пройти через металлоискатели и рентгеновскую установку (фотоаппараты сдаются сразу при входе). Обходя роскошный, пожалуй, излишне помпезный саркофаг с забальзамированным телом, нужно четырежды поклониться ему с каждой из четырех сторон. После этого нас провели в «Зал кровавых слез». Русский голос в специально выданном плэйре рассказывает, что его пол «расплавился от горячих слез скорбящих по своему вождю корейцев».

Родная деревня старшего Кима, пригород Мангендэ, представляет собой большой парк, где стоят крытые соломой хатки — похожие обычно рисуют на иллюстрациях к шевченковскому «Кобзарю». Дом семьи юного бунтовщика Ким Ир Сена является интересной экспозицией старого корейского быта времен последней королевской династии и японской оккупации. Стела на живописном берегу реки указывает символическое место, где простился с родиной покидающий ее подросток — на пути в китайскую эмиграцию, к подпольной и партизанской борьбе. Чтобы через много лет вернуться сюда советским офицером и автором принципа Чучхе: «Человек — хозяин всего, и он решает все».

В горах Механсан мы осматривали знаменитые «Музеи подарков» — подземные комплексы, где собраны разнообразные вещи, подаренные Кимам иностранными политиками. Первая и самая большая из этих сокровищниц принадлежит Ким Ир Сену. В глубине «бункера чудес», напоминающего фантастические фэнтэзийные дворцы, спрятаны подарки Сталина и Мао Цзэдуна — два железнодорожных салон-вагона с очень любопытными интерьерами. Строители вначале занесли их внутрь, вместе с несколькими подарочными лимузинами, а затем надстроили своды огромных комнат. В этом удивительном музее, прямые коридоры которого заставляют вспомнить игру в «Doom», расположены десятки одинаковых дверей, за которыми может скрываться все, что угодно. Например, еще один подарок китайцев — восковая статуя самого вождя на фоне диорамы озера Самчжи, где точно имитируются деревья, кусты и даже легкий ветерок, а на заднем плане ненавязчиво звучит музыка корейского гимна. Для вящего эффекта посетителей вводят сюда внезапно, без предупреждений.

Огромные тяжелые ворота — вход в главный «музей подарков», наружная часть которого представляет собой затейливо украшенную пагоду, охраняет почетный караул солдат. Их автоматы-«калашниковы» отделаны сверкающим никелем.

Насколько уродливо это поклонение полуобожествленным вождям? Как оказалось, в стране, где на улицах совсем нет коммерческой рекламы, редкие плакаты Кимов не так уже режут глаз. Чтобы найти их изображения, вам придется пройти несколько улиц — тогда как каждый метр наших кварталов буквально испещрен брэндами — этими мелкими и погаными божками, прочно овладевшими душами украинцев и россиян. Мы привыкли и почти не замечаем их вездесущего, по-настоящему тоталитарного всевластья, но контраст Северной Кореи заставляет задуматься — какой из этих культов более нелеп и уродлив?

А ведь культ рекламы и культ вождей могут быть с успехом совмещены. Борис Кагарлицкий рассказывал мне о корпоративных культах в Южной Корее, где в каждой крупной компании царствует свой маленький всемогущий вождь, настоящий полубог для своих наемных рабочих.

Смущенные культом Кимов «левые» иногда апеллируют к специфике рисоводческих азиатских культур, со свойственной им административной централизацией и единоначалием, необходимыми для осуществления коллективных ирригационных работ. Сторонники этой теории утверждают: потребность в культах с неизбежностью присуща азиатским народам. Разумеется, это не так. Деформация общества КНДР стала прямым результатом жесткого военно-экономического противостояния с империализмом, которое не прекращается с самого момента основания этой страны. Культы уйдут в прошлое только вместе с этим врагом Народной Кореи. Его угрозы превращают Север в военный лагерь, отмобилизованный и постоянно готовый к отражению более чем реальной агрессии. Бюрократическая централизация в лице партийного аппарата и его авторитарного лидера являются неизбежным следствием подобного положения дел. Но даже такое общество, с его бесспорными элементами социализма, несравнимо свободней значительной части остального мира, где царит один всеобщий культ денег и предпринимательской наживы.

Социальное расслоение внутри КНДР, где явно выделяется прослойка привилегированной военно-партийной номенклатуры, по всей видимости, еще не зашло слишком далеко. Образы двух вождей весьма популярны у большинства северных корейцев — в том числе, модернизированный и более человечный имидж руководителя Ким Чен Ира. Основная масса граждан КНДР искренне поддерживает этот режим. Расположившись у главного монумента старшему Киму, автор снимал людей, которые самостоятельно, целыми семьями, приходили сюда, чтобы поклониться исполинской скульптуре — карлики на фоне ее массивных бронзовых ботинок.