Дмитрий Быков - Статьи из журнала «Что читать»

Но одно в романе Брауна примечательно и симптоматично: это роман о ничтожных, в сущности, пружинах великих событий, о том, что не боги горшки обжигают и что великие потрясения вызываются почти иллюзорными причинами; конечно, теория заговора — скучное и плоское объяснение, но сама мысль о том, что пружины мировой закулисы не сложней механизма наручных часов, по-своему и трезва, и утешительна. Мы думали, там ого-го, а там в лучшем случае хи-хи-хи. Это ощущение — не знаю, в какой степени разделяет его сам Браун, — пронизывает всю книгу и остается, как долгое послевкусие. И ровно это же чувство переполняет всякого, кто закрывает роман Ефима Дикого и с облегчением смеется, вспоминая безумные девяностые.

Скажу честно: у меня иногда случается припадок почти подростковых комплексов, горького сожаления о том, что в девяностые я был занят чем попало, кроме главного. Что я делал? Ну, писал какие-то стихи и реже прозу, работал в газете, летал в командировки, влюблялся, женился, растил детей — но не влез в бизнес, не варил варенки, не тер терки, не заработал первый миллион, не снюхал ни одной дорожки, не носился по американским горкам, которые героя «Комерса» — романа стопроцентно автобиографического и абсолютно достоверного — вынесли в конце концов к той же стартовой сумме, а именно 200 USD. И то, как пел Высоцкий, «скажи еще спасибо, что живой». Мне всегда казалось, что это была какая-то особенная жизнь для специально одаренных людей, прямо-таки рожденных для бизнеса, и что с первым заработанным долларом, с первым отшитым рэкетиром, с первой поездкой на Канары все эти мои сверстники становились другими людьми. Вы не поверите, но главный пафос «Комерса» ровно тот же: не боги горшки обжигают. Вы представить себе не можете, братцы, как все это было смешно, унизительно и по-детски. Все, кто сегодня демонизирует те прекрасные времена, выставляя их то единственно свободным, то самым беспредельным временем в российской истории, — даже подумать не могут (или нарочно забывают), до чего все это напоминало песочницу. Точно так же и те, кто изо всех сил пиарит миф о масонах, правящих миром, вообразить не могут, до чего масоны — по крайней мере в изображении Брауна — глупы, наивны и как-то оскорбительно местечковы.

Мне представлялось, что там бизнес, а там засовывание сложенной в 100 раз стобаксовой бумажки под крайнюю плоть. Мне думалось, что там хитроумные схемы — а там идиотская, «до первого заявления в милицию», пирамида вокруг продажи автомобиля «Ока». Держите меня семеро. Я рассчитывал, что там все так и купались в любви роскошных телок — а роскошные телки, оказывается, все были в это время у нас, потому что малый и средний бизнес домогался взаимности девушек из ивановского общежития.

Книга Ильина в этом смысле необыкновенно полезна — она разбивает главный миф о золотом тумане, окутывавшем девяностые годы, о времени великой халявы и сверхъестественных барышей. Ведь то, чему не завидуешь, — не вызывает и полноценной ненависти. Сочувствовать им надо, этим нашим везучим современникам, а не призывать к запоздалому реваншу. Но есть у этой книги и еще один нюанс — весьма важный. Хороша или плоха была эта эпоха, много или мало глупостей наделали наши современники, категорически неготовые к рыночным временам и плюхнувшиеся в них со всего размаху, — а вышли они из нее (те, разумеется, кто вообще выжил) остроумными, выносливыми, сдержанными, многое понявшими ребятами. Именно они — те, кто получил эту закалку, — не потерялись и не скурвились в нулевые. Поскольку соблазны девяностых им уже знакомы, и они на собственной шкуре знают, что власть — это скучно и невкусно, могущество — преходяще, а вот любовь и дружба на дороге не валяются.

Разумеется, книга Ильина не свободна от художественных преувеличений, а точней, преуменьшений. Все было не так комично и глупо, и на других этажах делались дела повеселей — хотя не сомневаюсь, что ситуация вокруг пресловутой ксероксной коробки (читайте о ней в этом же номере, в главе из повести Шендеровича) имела в основании такие же трагифарсовые нестыковки и непонятки, как, допустим, торговля ртутью в «Комерсе». Я только думаю, что Ильин, сам того не понимая, — он же экономист, это его литературный дебют, — выполнил давний запрос: на человечность. Показать, что все люди. В прозе девяностых бизнесмены были сверхчеловеками, братки — машинами для убийства, а в «Комерсе» все они впервые оказались глупыми, несчастными, потерянными, лоховатыми и в основе своей весьма славными людьми. Даже с ментами можно договориться, и есть у этих ментов способность к непредсказуемому, внезапному доброму поступку — то самое, во что сегодня почти не верится.

И если девяностые у Ильина вызывают ностальгическую нежность, передающуюся читателю, — то не потому, что мы были тогда моложе, а потому, что мы были человечнее. Могли еще себе это позволить. Не так отвердело время и не так сер был его господствующий цвет. А главное — человечность всех участников исторического процесса, от бонз до мелких сошек, зависит исключительно от количества свободы в воздухе. Чем ее меньше, тем больше шанс, что ради спасения собственной задницы вам оторвут голову. В девяностые люди позволяли себе совершать прекрасные, бессмысленные и глубоко человеческие поступки. И потому книга Дикого о глупости оборачивается вполне эразмовской похвалой ей: да, дураки мы были (и в каком-то смысле остались), а вот своих старались не продавать и к девушкам, даже случайным, что-то чувствовали.

Конечно, со временем появится сатирическая книга и о нулевых, да они и пишутся сейчас, — но это, полагаю, будет сатира невеселая, кислая, злая. Такая тоже нужна, но книга Ильина — давно востребованная, хоть и несовершенная попытка новой бендерианы, вдобавок точная в деталях и симпатичная по интонации, — отличается от них шампанской легкостью, свободой, тайным брожением молодых сил. Вот что стоит перечитать, «как мысли черные к тебе придут».

А если вы эту книгу не достанете — как-никак пять несчастных тысяч тиража, — купите Дэна Брауна. Тоже утешает, а местами, когда автор особенно надувает щеки, так даже и смешно.

Фабульная основа фильма «Олигарх», по сию пору лучший русский бизнес-роман, автор которого награжден национальной русской премией — изгнанием. Дубов проживает в Лондоне. «Большая пайка» — тысячестраничная (в первой редакции, впоследствии сокращенной) история дружбы нескольких молодых ученых, начинавших в комсомоле, потом занявшихся мелким бизнесом, а потом добравшихся до высот власти с последующим (в романе «Меньшее зло» низвержением оттуда. Книга смешная, точная, но куда более страшная, чем «Комерс», — ибо чем крупней был масштаб личности и замыслов, тем грандиозней были предательства, поражения и разочарования. На вопрос о причинах краха Дубов отвечает недвусмысленно: соблазны оказались сильней устоев, центробежные силы — сильней дружб.