Дмитрий Быков - Статьи из журнала «Компания»

Вот я и думаю: на Пятом-то съезде, многократно обруганном, все было правильно. В защиту Бондарчука выступил тогда один Никита Михалков, что по-человечески хорошо (да оказалось и стратегически дальновидно — допускаю, впрочем, что тогдашний Михалков был искренен). Да, вследствие Пятого съезда рухнул прокат и пропало госфинансирование. Но все слова, сказанные там, были правильными словами: потому что реванш советских, патриотических, почвенных сил пока не ознаменовался никакими культурными достижениями. Да и политические, честно говоря, сомнительны: когда б не сырьевая конъюнктура, все обстояло бы много хуже, чем при стократно изруганных и вполне этого заслуживающих демократах. Что демократы плохи — стало понятно лет через пять после их воцарения. Но когда их выгнали отовсюду и радостно провозгласили, что к власти вернулись настоящие матерые хозяйственники и верные слуги Отечества с незримого фронта, их полная бездарность, мелкая мстительность и сугубая недальновидность сделались очевидны уже через год. Так что ругать демократию можно сколько влезет, а вот противопоставить ей по-прежнему нечего. Очень бы хорошо сказать, что чернуха, порнуха, насилие, убийства и космополитизм, пропагандируемые сегодняшним кино, тают, аки снег перед солнцем, на фоне грандиозной эпопеи могучего художника. Но на фоне занудного творения насквозь советского киноакына даже «Дозоры» обретают какую-никакую новизну и формальную свежесть.

Наши консерваторы и почвенники, советские ностальгисты и красные коммунисты, людоведы и душелюбы слишком рано обрадовались. Мало вытеснить из власти слабых и корыстных русских либералов. Нужно еще и самим что-нибудь из себя представлять. А с этим, к сожалению, у русских патриотов были серьезные проблемы задолго до 1985-го и даже 1917 года.

27 ноября 2006 года

№ 44(440), 27 ноября 2006 года

Григорий Горин дал когда-то гениальную формулу эффективного менеджмента во власти: «Раньше подкупали актеров, а теперь подкупают зрителей». Перефразируя этот точнейший диагноз из «Свифта», попытаюсь определить нынешнее время: раньше у граждан было множество вопросов к власти, причем она либо отвечала наобум, либо врала… Короче, проблемы были с ответами. Тогда казалось, что это кризис. Сегодня ясно: кризис — это когда нет вопросов.

Печальные подтверждения этого факта обнаружились во время творческих встреч Д.Медведева с пожилыми писателями и В.Суркова — с молодыми. До этого, впрочем, аналогичные симптомы обнаруживались во время встреч с артистами, музыкантами, молодежными идолами… Вопросы, конечно, задают. Но в основном они сродни тем, с которыми особенно упертые пенсионеры дозваниваются в программу «Времечко».

Мы понимаем, что самые мелкие, чисто прагматические вопросы в нынешней России можно решить только с помощью федеральной власти. Никаких других рычагов для вызова сантехника или ремонта лифта у населения уже не осталось. Но это, если вдуматься, лишь следствие. Главная беда именно в том, что населению Все Понятно. Вот случись сейчас чудо, воплотись золотая мечта всякого российского журналиста, позвони мне пресс-служба президента Российской Федерации и сообщи: Владимир Владимирович хочет дать вам эксклюзивное интервью. После краткого счастливого обморока я примусь формулировать вопросы. И с ужасом пойму — их нет.

Пример: кто убил Литвиненко и Политковскую? А откуда же ему знать, ему это меньше всего было нужно, он мог об этом даже не говорить. Долго ли будет укрепляться рубль? А какая разница, ведь его колебания все равно вряд ли скажутся на среднем уровне большинства российских зарплат. Будет ли нам польза от вступления в ВТО? Наверное, будет, раз мы собираемся (при неодобрении большинства экономистов). Настанет ли эпоха дешевого жилья? Да, разумеется, настанет, если есть такой нацпроект. Ну и о чем нам еще говорить? О сельском хозяйстве, что ли? Покажите мне человека, которому интересно было бы говорить о сельском хозяйстве.

Дело ведь вот в чем: раньше можно было поговорить с человеком во власти, рассчитывая на какие-нибудь его человеческие реакции. Услышать нестандартное что-нибудь. Меня ведь волнует, грубо говоря, не состояние отечественной промышленности, а отношение первых лиц России к ней и к прочим нашим проблемам. Чисто человеческий масштаб их личности меня занимает. Мы живем в самой большой стране мира, и желательно бы наблюдать соответствие между масштабами истории, территории, побед, поражений — и людей, которые всем этим руководят. Ведь все образцы политической риторики, которые могут выдать на-гора Владимир Путин, Алексей Кудрин, Сергей Миронов и иже с ними, — я себе представляю. Мы знакомы с официальной версией отечественной истории и знаем, что Запад только и ждал, как бы нас поглотить. Мы в курсе официальной версии нашего настоящего, а также будущего, — но невыносимо хотелось бы услышать живое слово, которое иногда даже товарищ Сталин себе позволял. Хочется, чтобы первые лица государства могли сказать нечто содержательное, добавив некую мейнстримную человечность к двум полюсам своей обыденной речи — официозным формулам, ничего не содержащим, и столь же бессодержательным эскападам вроде «Попрошу прекратить истерику» или «Вам все отрежут».

И ведь самое ужасное — все они нормальные и даже хорошие люди. И по их маленьким, но все-таки наличествующим глазкам отчетливо видно, что и у них к нам вопросов нет — они тоже, тоже все понимают!

Но вслух, конечно, не скажут. Ибо высказать это понимание вслух — значит досрочно закрыть проект, прекратить свои полномочия и уйти куда глаза глядят.

4 декабря 2006 года

№ 45(441), 4 декабря 2006 года

Пришел ко мне интервьюер из испанской газеты. Хочется ему расспросить десяток современных русских писателей об их творческих планах, и вот он расспрашивает.

— Как вы, — говорит, — оцениваете убийство Литвиненко?

— Я, — отвечаю, — очень посредственно его оцениваю. Слабенько с постановочной точки зрения. Березовскому, я слышал, очень нравится пьеса «Гамлет». Так вот, там есть такой диалог: Клавдий спрашивает — где, мол, Полоний? А Гамлет отвечает: на ужине. Только не он ужинает, а им ужинают. Вот, заставили человека поужинать полонием. Очень уж литературно как-то, зрелищно. Не люблю.

— А не допускаете ли вы мысли, что это его силовики убили, из корпоративной мести?

— Ну откуда же я знаю. Вы же хотели про мои творческие планы, а не ихние. Подите и спросите их о творческих планах…

Тонко улыбается. Понял, что я боюсь расправы. Спрашивает дальше — у него в блокнотике штук двадцать вопросов заготовлено.

— А как вы оцениваете убийство Политковской? Идет ли Россия к фашизму?