Дмитрий Быков - Статьи из журнала «Компания»

Стоит ли снимать фильмы и писать книги о такой жизни? Есть ли в них место нормальному герою, которому хотелось бы не переспать с подругой ради самоутверждения, а беречь ее ради будущего? Найдется ли в них хоть один персонаж, способный решать свои проблемы без помощи пистолета? Есть ли над чем засмеяться или заплакать в этой книге — и в этой жизни?

Боюсь, что нет. И что новый питательный слой нам наращивать и наращивать — над теми грязными, ледяными камнями, которые мы сегодня по недоразумению называем нашей повседневностью.

16 декабря 2007 года

№ 492, 17 декабря 2007 года

Газета «Московские новости» — явление мистическое: всякая пресса отражает судьбу страны, но ни одна газета доселе не повторяла ее. Речь, впрочем, не столько о стране, сколько о ее проекции в западном общественном сознании. До 1985 года это было скучное издание и скучное место — помпезное, конечно, со своей экзотикой и даже с какой-то политикой, о которой некоторые читали между строк, но в целом этот экспортный образ был ничуть не увлекательнее теплой, сонной, застойной, гниющей брежневской империи.

В 1985 году теплица рухнула, подул свежий ветер, пришли свежие люди. Впрочем, свежесть их была относительной — Егор Яковлев был отлично известен читателям «Известий» с оттепели. В конце шестидесятых и даже в начале семидесятых, пожалуй, была надежда реформировать СССР сверху, аккуратно и бархатно, — но в восьмидесятых вся эта блистательная прослойка неортодоксальных коммунистов могла в лучшем случае подробно и азартно освещать крах системы.

После Яковлева «Московские новости» пытались стать читабельнее, уравновешеннее, увлекательнее, взвешеннее — в общем, жили, как большая часть постсоветского общества: выживали с трудом, многому ужасались, но убеждали себя, что стратегическое направление выбрано верно. Между тем внутренние противоречия зрели, и они не замедлили разразиться с приходом Путина, когда возник конфликт между НТВ и остальным миром. В результате всех пертурбаций газета, нашедшая было своего читателя и нишу, подверглась полной смене руководства и менеджмента. Ее возглавил Евгений Киселев, вскоре рассорившийся с коллективом. Киселева сменил Третьяков — со всеми его неизбежными плюсами и минусами: умением делать серьезную, дискуссионную газету — но и с неискоренимо завышенной самооценкой и внезапным креном в сервильность, прежде ему несвойственную. «Московские новости» и Россия шли нога в ногу, корпус в корпус, все более ввергаясь в странное состояние гипнотического транса, в котором единственным спасителем России и впрямь кажется действующий президент, а все сомневающиеся выглядят врагами… «МН» оставались качественной журналистикой. Но это была больная журналистика. Чувство неблагополучия и даже ужаса — вроде как у девочки, одержимой бесом и изредка приходящей в себя, — пробивалось сквозь солидность и некоторую даже политическую гламурность, но его старательно глушили. Это я и о редакции, и о стране.

А дальше предсказуемо случилось то, что ждет в скором времени и все возлюбленное Отечество: лакировка и избыточная лояльность оказываются нерентабельны, поскольку не предполагают развития; никакой ресурс, хоть гайдамаковский, хоть нефтяной, не может сделать страну — умной, а газету — спорной и непредсказуемой. Экономические катастрофы — неизбежная участь режимов, где нет, по выражению Сахарова, «самопознания и самообсуждения», зато господствует самоупоение. В общем, гладкость для прессы оказывается самоубийственна: власти она уже не нужна (ее интересуют только оппоненты), а читателю неинтересна. Примерно так же и с сырьевыми империями: свое население их не уважает, а чужое — тем более. Даже бояться не хочет.

Чем все закончится — пока неясно. Есть шанс, что газету перезапустят, уделив, как было обещано, больше внимания «спорту и моде». Надо бы еще и юмору, для полноты сходства. В некотором смысле Россия в этом направлении и эволюционирует. Но есть шанс, что «Московские новости» могут просто ликвидировать — наверное, потому, что никаких московских новостей уже нет. Все это уже, так сказать, старости, повторяющиеся бог весть по какому кругу.

И тогда проект будет закрыт, потому что ресурс его самообновления, кажется, исчерпался, а доверия к бренду больше нет ни на Западе, ни у нас.

Это я про газету или про страну?

24 декабря 2007 года

№ 48(493), 24 декабря 2007 года

Тут недавно один западный журнал меня спросил: а может ли русский президент так же открыто крутить романы, как Николя Саркози? И когда уже кончится это русское ханжество? Вон же Франция — свободная страна, журналисты президента о свадьбе спрашивают!

И хотя я ужасно не люблю защищать Россию от упреков в недостатке свобод, потому что этот недостаток ощущается у нас ежесекундно, как примесь бензина в городском воздухе, — здесь я с полной уверенностью ответил: было у нас уже все это, ребята. Пройденный этап. Попробовали — не понравилось.

У Ивана Грозного было семь жен, из них две погибли от неизвестных болезней (вероятней всего, ядов), а остальных он бросил. И Петр наш Алексеевич в личной жизни воротил, что хотел, публично пьянствуя, казнив сына и женившись на невесте шведского драгуна. Екатерина Великая меняла фаворитов, очень мало заботясь о приличиях. Александр II, не скрываясь, жил в морганатическом браке с Екатериной Долгоруковой. О связи его внука Николая II с Матильдой Кшесинской толковал весь Петербург. То есть была, была у нас эта открытость, проистекавшая от глубокой уверенности начальства в том, что ему можно все. Как в известном анекдоте про Брежнева, посещающего одну из восточных республик и спрашивающего, где тут можно сходить в туалет. «Леонид Ильич! Вам — везде!»

Французский президент, разводясь и женясь, демонстрирует подданным, что он тоже человек. Российский государь (генсек, президент), ведя бурную личную жизнь, демонстрирует подданным, что он сверхчеловек. Это весьма серьезная разница. Французские подданные вместе со своим президентом делают некое общее дело — строят, допустим, справедливую Францию, как они это понимают. Так, по крайней мере, заявлено. Российские же подданные со своим властителем живут в непересекающихся плоскостях, и задачи у них принципиально разные: подданные выживают, президент рулит, ни в чем не отчитываясь. Он в воле Божией и никому не подотчетен. Его действия — урок всем: выучился теннису — и жирная местная элита зайцами заскакала по кортам. Встал на горные лыжи — и склоны Куршевеля и Урала запестрели ответственными работниками. Выучил второй язык — и половина чиновников теперь свободно врет уже на двух иностранных языках. Представляете, что будет, если президент России, как бы его ни звали, разведется?! Мало нам Баскова?