Сергей Кургинян - Суть времени. Цикл передач. № 21-30

Это игра. Игра, когда фигуры расставляются по довольно сложной системе ячеек сложным образом. И когда они, в конечном итоге, будут расставлены так, что все фигурки окажутся на нужных местах, а ты этому не противодействуешь, — наступает смерть. А до этого ничего не наступает — нет реакции, нет противника. (Как говорили мои друзья из спецназа: «Враг нас предал».)

Мы сейчас имеем дело именно с этим видом суперневидимых, интеллектуальных, изощрённых войн, к которым сознание народа не подготовлено. Могу сказать больше — сознание ни одного народа в мире не подготовлено к подобного рода войнам, но элита обычно ведёт их (не зря такие термины, как «игра», очень тесно связаны с элитой — «Большая игра», «великая игра», «великая шахматная доска» и т. д.) и защищает народ. В сущности, в этом её служение народу.

Наша элита в значительной степени или предала народ, играет на стороне противника, или капитулировала и не хочет играть вообще. Или — в той степени, в какой она есть — это уже ультра-псевдо-элита (то есть сообщество вчерашних ларечников, воров, неспособных ни к чему, кроме как воровать, и не имеющих в мозгу даже сотой доли извилин, необходимых для того, чтобы видеть «великую шахматную доску»), и такая псевдо-элита просто находится вне всего этого. Out of.

Соответственно, народу, его представителям — тому, что в подобных супертрагических обстоятельствах называется контрэлитой, — придётся участвовать в войнах, в которых народы ещё никогда не участвовали. Потому что в данной ситуации альтернатива подобному участию — гибель.

Отсюда — колоссальная важность задачи политического образования. Отсюда такая же важность всего того, что мы называем сложностью. Это же не сложность ради сложности («тебе как? — чем сложнее, тем лучше!») — это вопрос о том, что именно так будут до определённого момента [с нами] воевать, добиваясь подавляющего позиционного преимущества в сложной игре. И после этого — «кладите вашего ферзя на бок». Как только ферзь будет положен на бок, начнутся процессы, по отношению к которым весь сегодняшний ужас меркнет.

Итак, надо играть, рассматривая одновременно малые и большие поля, большие и малые фигуры, полуанекдотические эпизоды и крупнейшие концептуальные коллизии, — всё это вместе — именно потому, что так устроена та самая диффузная война, игра в многомерном пространстве с множеством недоопределённых переменных. То есть та специальная война, которая обрушилась на голову нашего народа, и первый тур в которой, первую фазу в которой мы уже проиграли.

Надо отдавать себе отчёт, что мы её проиграли. Бессмысленно по этому поводу надувать щёки, надо просто делать из этого выводы. Тогда следом за проигрышем «под Нарвой» будет «Полтавская битва». «И за учителей своих заздравный кубок подымает»… Тогда мы выиграем решающую схватку в этой войне и всю войну в целом. Потому что пока что мы проиграли первую, очень страшную схватку. И оказались страшно наказаны за этот проигрыш. Но это проигрыш именно в подобного рода вещах, [описанных выше]. Ещё раз повторю, если бы не подобного рода вещи, Советский Союз был бы несокрушим.

Дойти до Бискайского залива Советская армия могла ровно за то время, которое нужно было, чтобы танки могли доползти до этого места. Шутили по этому поводу, что если офицеры очень огорчатся от отсутствия нужного женского белья, то они могут съездить за ним в Париж… На прогулку…

Все понимали, что западному миру противостоит колоссальная мощь. Почему эта мощь оказалась обесточена? Потому что игра велась по другим, очень сложным правилам, в которых все инструменты классической войны уже не означали ничего. Или, как говорят математики в таких случаях, они были необходимы, но недостаточны.

Если бы у нас сейчас не было ядерного оружия, то с нами бы никто и играть не стал. Нас бы просто долбанули ядерной дубиной по голове, и всё бы кончилось. Но у нас есть ядерное оружие. И вести с нами классическую войну всё ещё представляется неэффективным.

Вот тогда и начинается другого типа война, и она идёт полным ходом на всех полях, на всех клетках, на всех уровнях, в единстве большого и малого.

Сейчас я начну с некоторого фактически трогательного эпизода и от него перейду к серьёзным вещам. Делая такое утверждение, я вовсе не говорю, что данный эпизод является несерьёзной вещью. Он является той микроскопической клеточкой, на которую тоже нужно правильно поставить фигуру.

Речь идёт о конфликте сначала некоего персонажа Сергея Карнаухова с Алексеем Навальным, а потом о подключении к этому конфликту Марии Гайдар и других персонажей. Конфликт начался с интервью Карнаухова на сайте «Русский репортёр» (27.06.11), затем начались реакции на него. Затем отреагировала Мария Гайдар (в своем блоге, 28.06.11). И, наконец, с господином Карнауховым произошли некие неприятности.

Я бы хотел, как в этом, так и в других случаях, максимально мягко и корректно относиться ко всем участникам любых подобного рода перипетий.

И, в этом смысле, мне кажется, что вся эта катавасия была бы совсем не важна, если бы не некое утверждение Марии Гайдар, которая опровергает «Русский репортёр». А в «Русском репортёре» напечатано интервью Сергея Карнаухова, и там сказано, что Мария Гайдар (в «РусРепе»: «один из ближайших друзей Алексея», подразумевается М.Гайдар, подтвердившая это) сказала Карнаухову: «Вы с кровавой гэбнёй сломаете зубы о Навального».

Мария Гайдар отвечает: «Поскольку это моя цитата, то хочу сказать, что Сергей приводит её неточно. А звучала она примерно (подчёркиваю, „примерно“ — С.К.) таким образом: „Сергей, отстань от Навального, у него большое будущее. Ты не сможешь ему помешать, займись лучше делом“» ( http://m-gaidar.livejournal.com).

До этого на «Радио Свобода» ( http://svobodanews.ru, от 8.06.11) Мария Гайдар отвечала на вопросы радио и говорила о том, как она видит своё будущее. Я цитирую:

«— Уезжаю учиться в Гарвард, школу Кеннеди. Это программа, рассчитанная на один год, и здесь учатся люди из разных стран, которые занимаются благотворительностью, правозащитой, работают чиновниками, бизнесменами. Это люди, заинтересованные в демократических переменах в своих странах.

На вопрос корреспондента Радио Свобода, будут ли востребованы в странах с авторитарным режимом знания, полученные в школе Кеннеди, Мария Гайдар ответила:

— Там не учат на демократического лидера. В программе обучение микро- и макроэкономике, эконометрике, предусмотрен обмен опытом людей из разных уголков мира, в том числе абсолютно недемократических стран Африки и Азии».

Радио Свобода явным образом спрашивает: если речь идёт о людях, которые заинтересованы в демократических переменах, то как именно они должны эти перемены осуществлять. На что Мария Гайдар говорит: «Там не учат на демократических лидеров».