Дмитрий Коваленин - Коро-коро Сделано в Хиппонии

— Шеф! — заорал я. — Очнитесь, я вас умоляю! На часах полседьмого, у вас два высших образования, а у нас в порту еще три сухогруза не отшвартовано! Вы сами слышите, что говорите? Кто убежит? Куда убежит? Дело надо делать, а вы о чем думаете?

Спорю на что угодно: в любой другой ситуации я бы за подобные речи поплатился — и очень сильно. В Японии повышать голос на начальство, да к тому же прилюдно, — еще безрассуднее, чем убегать по рельсам от «Синкансэна».

Но сейчас все разрешилось предельно просто. Японское начальство поглядело на меня до безумия ласково. И очень тихо спросило:

— Да, Митя-сан?.. А может, вы заберете это к себе домой?

И тут со мной что-то произошло.

«Да где ж я вам, к чертовой матери, сейф-то возьму?!» — закричал было я, но осекся. Возможно, из-за странного голоса шефа, возможно, еще почему — меня вдруг переклинило, и я отчетливо, до мельчайших деталей представил себе свой дом. Двухэтажный дом европейского типа на самом краю Ниигаты. Который снял с женою два года назад, чтобы хоть там свить гнездо, если уж в России не вышло, и рожать там детей. А чтобы вселиться, требовалось заплатить чуть не за полгода сразу, и я взял в банке кредит. Который теперь сжирает половину моей зарплаты. Потому как жить-то мы собирались на зарплату жены. Но жена взбунтовалась против армейского уклада японской жизни и умотала обратно во Владивосток. А я остался в этом доме разгребать долги. И давно уже переехал бы в конуру подешевле. Увы! Японская мышеловка захлопнулась. Чтобы въехать в новое жилье, нужно снова платить чуть не за полгода вперед, а откуда деньги, когда еще этот кредит не выплачен? С радостью плюнул бы на все и умотал в какую-нибудь Австралию. Но какой ценой? Навесив на порт мои личные долги в банке и совершив профессиональное самоубийство? Да и потом что — всю жизнь скрываться от Интерпола?

Я вспомнил свой дом-ловушку, из которого некуда деться, дом-вурдалака, который высасывает из своих обитателей последние соки, дом с призраками нерожденных детей и вздохами исчезнувших жен в пустых коридорах. Сумасшедший дом, в котором на сегодняшний день обитает парочка пациентов. Я, проигравший битву с собственной тенью, — и мой «заклятый друг», головастый алкаш, заселившийся месяц назад чуть ли не с улицы. Бум японских авто миновал, дебеты бедняги Иосича окончательно перестали сходиться с кредитами, — а на то, чтобы вернуться в Россию и в хаосе 90-х пытаться встать на ноги, не осталось уже ни здоровья, ни сил.

Я подумал обо всем этом за какие-то пару секунд, пока шеф ждал от меня ответа. И вдруг окончательно осознал, что неуютней, чем в этом пижонском ангаре за тыщу долларов в месяц, ни я, ни Иосич не ощущали себя нигде и никогда в жизни. Да, никто на свете не мог сказать, сколько еще двум безродным отшельникам прозябать в этом проклятом месте. Но разве это повод втягивать сюда кого-то еще?

Я вздрогнул, точно от холода, и медленно покачал головой.

— Нет уж, — криво усмехнулся я шефу. — А если она у меня убежит?

— Ну и куда ты меня привез? — спросил я, когда мы поднялись на широкое каменное крыльцо.

— Это клуб, Митрий. — Иосич зажал папочку в левой руке, а правой повернул дверную ручку в форме львиной головы. — Пожалуй, самый дорогой в этом городе. Ночной клуб, которого еще нет. Или вообще нет. С этим у них вечно какая-нибудь напряженка… Родину давно не любил?

— Которую? — уточнил я.

— Сам разбирайся, хе-хе… Если что, тебе здесь напомнят.

Мы вошли в вестибюль. Ступени зеленоватого мрамора вели на второй этаж. Вдоль лестницы тускло горели электрические светильники — точь-в-точь европейские канделябры позапрошлого века. Сверху на нас лились звуки фортепьяно в исполнении чуть ли не самого Чайковского.

— Ого, — удивился я. — Неплохо для самураев!

— Были бы деньги, Митрий, тебе и мамонт польку спляшет. Нам на второй!

Мы двинулись вверх по ступеням.

— Ты глянь! — пробубнил Иосич, сражаясь с пузом и одышкой. — Можно подумать, нас тут ждали…

Я вгляделся в полумрак наверху, и взгляд мой провалился в распахнутые двери, обрамленные шторами из кроваво-красной парчи. Справа от дверей стояла тень человека. Вернее, мне показалось, что тень. Ни лица ее, ни цвета одежды в тусклом свете канделябров было не разобрать. Выпуклый силуэт человека в смокинге.

— Добро пожаловать… — поклонилась нам Тень, когда мы доковыляли до верхней ступеньки. — Клуб «Екатерина» еще не открыт, но господин Морита ждет вас. Располагайтесь, он скоро освободится.

— «Екатерина»? — опешил я.

— Пошли, Митрий, пошли! — Иосич протолкнул меня в двери. — А ты думал, зачем мы здесь?

«А зачем мы здесь?» — хотел уточнить я, но застыл с открытым ртом. Нас окружала Россия начала XIX века. Та Россия, с которой я столько лет знакомил японских туристов маршрутами «Москва — Ленинград». На секунду мне померещилось, будто я попал на экскурсию в какой-нибудь Шереметьевский дворец. Огромная золоченая люстра в стиле загнивающего барокко, резные столы, вычурных форм диваны и кресла все в той же красной парче. В углу невысокая сцена, на сцене — белый рояль, за которым никто не сидел: фортепьянные трели вытекали из невидимых динамиков в потолке.

У самой дальней стены громоздились какие-то ящики — видимо, еще не распакованная мебель.

Я вдруг почувствовал себя до ужаса одиноко.

— Иосич, дорогой… Мы надолго?

— Не дрейфь, Митрий. Разговора минут на двадцать. Присаживайся…

Мы уселись за огромный стол у рояля. На стене над роялем висела картина. Екатерина Вторая маслом. В угрюмых скулах Ее Величества читалось что-то монголо-татарское.

Посреди стола громоздилась пепельница из розоватого мрамора. Я полез в карман куртки за сигаретами — и, усмехнувшись, выложил на стол перед Иосичем то, что обнаружил в кармане.

— И давно ты, Митрий, булыжники за пазухой таскаешь? — с интересом спросил Иосич.

— Тест! — объявил я. — На сообразительность. Угадаешь с трех раз, что за хреновина, — с меня пиво…

После долгих извинений и объяснений урну с прахом взял-таки на хранение крематорий. Разумеется, за отдельные (в перспективе — бирманские) деньги. Все полчаса, пока мы с шефом оформляли бумажки, команда и капитан дожидались в автобусе.

— В понедельник заберешь — и спецпочтой в Рангун! — распорядился шеф, вручил мне квитанцию и зашагал по коридору к выходу.

— Хай! — кивнул я и двинулся за ним. Твердо решив: на улице немедленно закурю. А потому на ходу сунул руку в карман куртки за сигаретами. И тут мои пальцы наткнулись на что-то твердое.

Я достал неизвестный предмет из кармана — и чуть не споткнулся на ровном месте.

То был выгоревший добела фрагмент человеческой кости. Какой именно кости — бог разберет. Весьма отдаленно это напоминало небольшой позвонок. Хотя вполне могло оказаться, скажем, и частью бедра.