Михаил Делягин - Путь России. Новая опричнина, или Почему не нужно «валить из Рашки»

Но в нормальной ситуации должен отстреливаться каждый ствол без исключения – ведь любой нарезной ствол индивидуален. Тот, кто выстрелил, – оставил свою визитку. Да, потом можно рассказывать, что этот пистолет вчера украли, но все это мало спасает от неприятностей.

Стреляющий же из пневматики или травматики абсолютно убежден в свой анонимности и безнаказанности. Выстрелил – и забыл, а в случае разбирательства привел 50 человек знакомых и родственников, которые скажут, что он весь вечер был с ними.

В этом отношении травматика и пневматика опаснее боевого оружия.

Есть яркие примеры того, как милиционеры, обладающие табельным оружием, в личных конфликтах стреляли из травматики: это вроде бы как кулаком врезать. А с расстояния в один-два метра последствия ужасающи – до летальных исходов.

Однако запрет травматики имеет смысл лишь в сочетании с разрешением на покупку нормальным законопослушным гражданином боевого пистолета и на право его скрытого ношения.

Я очень долго был категорически против этого полагая, что нашу безопасность должны обеспечивать правоохранительные органы. А обычный человек, находясь в состоянии сильного душевного расстройства, может что-нибудь этим оружием натворить.

Но психологический барьер применения значительно более высокий. В тех странах, где разрешено скрытое ношение оружия, преступность ниже. Преступник, нападая на человека, не уверен в безнаказанности: ему страшно, он понимает, что может нарваться на отпор. Я спокойно отношусь к статистике, которая касается Европы, США, Прибалтики, но меня шокировал пример Молдавии. Это наши люди. Молдавия после гражданской войны была очень опасной страной. Там все было запрещено, и преступность была неимоверной, – и они легализовали ношение пистолетов.

После этого преступность пошла на спад. Были и другие факторы: нормализация жизни, изгнание воров в законе, приход к власти коммунистов в 2001 году, но легализация оружия сыграла свою роль.

И вот в апреле 2009 года у них, по сути, переворот. Сжигают парламент, администрацию президента, штурмуют правительство. И взрослые мужики, у которых в карманах лежат разрешенные боевые пистолеты, швыряются друг в друга булыжниками. В Молдавии! Это в Прибалтике другой культурный тип, а молдаване – люди более эмоциональные, более горячие, чем мы. И вот эти люди швыряются друг в друга булыжниками, имея в карманах пистолеты. Какая еще нужна иллюстрация того, что психологический барьер против применения боевого оружия очень высок, особенно когда есть подозрение, что у вашего противника оно тоже есть?

Вспомните: в советское время люди с Кавказа были очень вежливыми. Основная проблема с ними заключалась в том, что матерные ругательства они понимали дословно. Там была культура, которая предполагала, что за тяжелое оскорбление можно убить, – и то, что потом посадят, это не страшно. И поэтому они были исключительно вежливыми.

Либеральные реформы это изменили, но я не возражаю против того, чтобы мы тоже стали исключительно вежливыми людьми, пусть даже не самым добрым способом.

Да, мы повышенно эмоциональные люди, но при этом мы все равно остаемся нормальными. У моего близкого человека был случай: он журналист, и в начале 1994 года очень сильно обругал в телепередаче одного высокопоставленного человека, который славился своей склонностью к применению грубой силы.

Человек перепугался, когда понял, что именно он сказал по телевизору. Он боялся и для самозащиты достал пистолет Макарова и ходил с ним за пазухой. И вот однажды от заходит в подъезд, с мороза у него очки запотели, – и на него надвигается огромная черная тень. Ему нужно или стрелять, или есть риск погибнуть. И он не смог боевое оружие достать. А через минуту выяснилось, что это его сосед. Так что психологические барьеры у нас есть.

Не говоря уже о том, что в Российской Федерации самое массовое оружие убийства – кухонный нож. Что, его запретим тоже?

В конце концов, почему олигарху Абрамовичу на океанской яхте можно иметь даже собственную противоракетную оборону, а законопослушному гражданину России, который за всю свою жизнь никого не убил и не ограбил, нельзя иметь для самозащиты простой пистолет?

Главная причина того, что я выступаю за легализацию ношения пистолетов, заключается в ответе на простой вопрос: как обычные люди, такие, как мы с вами, могут защитить себя от преступников? В том числе от преступников, которые владеют оружием по долгу службы и при этом практически уверены в своей безнаказанности? Как мы можем защитить себя от чиновников, которые де-факто имеют право убивать нас, давя и тараня своими «членовозами»? Как мы можем защитить себя от обычных преступников, которые убеждены, глядя на наши правоохранительные органы, что даже если у жертв их преступлений и примут заявление, то их никто не будет искать? А если вдруг случайно найдут, то они все равно откупятся?

Ответ прост и ужасен: а никак.

Совет защищать свои интересы в прошедших реформирование судах уже давно воспринимается как особо циничное издевательство. Потому что это суды, в которых, насколько можно понять, нельзя найти ни правды, ни справедливости в большинстве случаев.

Вот я – граждан Российской Федерации, которому в московском суде московской судьей публично было заявлено, что суд – не место для защиты моих прав. Я потом два месяца пытался получить решение суда, где это написано, но мне так его и не дали, и я просто плюнул.

Такое ощущение, что многие судьи не знают законов вообще. Когда прессуют людей по политическим статьям, это имеет огласку, потому что это политика, и люди возмущаются, а самое страшное происходит по бытовым делам. Когда обычный, нормальный человек без юридического образования оказывается случайно во что-то вовлеченным, на него вешают всех собак – и он не может себя защитить, попав в эту мясорубку.

Жалобы одних чиновников на других в лучшем случаях сходят нашим гражданам с рук.

Попытка проявить гражданскую активность – это вообще риск попасть в тюрьму. Классический пример: 31 декабря 2009 года немолодой уже мужчина шел по Триумфальной площади у метро «Маяковская» и увидел, как омоновцы волочат пожилую женщину по земле. Он сделал замечание, они его послали, он попытался эту немолодую женщину защитить, его арестовали и избили. И все, он сидит – 2,5 года колонии. Он вообще не участвовал ни в каких протестных мероприятиях. Просто увидел издевательство и глумление ОМОНовцев над пожилой женщиной и возмутился этим: за это в сегодняшней России дают 2,5 года даже не поселения – колонии.

Россияне низведены до положения лишенных реальных прав рабов. Да, нам можно иметь имущество, можно ездить за границу, но все это может быть отнято в любой момент.