Михаил Делягин - Путь России. Новая опричнина, или Почему не нужно «валить из Рашки»

Таким образом, презумпция «избыточности государственного вмешательства» гениально соответствует тяге чиновника к ничегонеделанию, оправдывая практически любую лень. Но исповедующие и пропагандирующие этот подход забывают, что многие необходимые для нормальной жизни общества вещи не осуществляются сами собой.

В 2006 году в эту ловушку попал тогдашний министр экономического развития и торговли Греф, который сказал: ладно, мы, так уж и быть, станем осуществлять инвестиционные проекты. После чего с изумлением обнаружил, что инвестиционные проекты сами собой не появляются, на деревьях не растут и, более того, для их возникновения нужно приложить некоторые усилия. Точно так же с лесоохраной, точно так же с системой метеопрогнозирования.

Если перестать контролировать чиновников, то они в лучшем случае ничего делать не будут. Классической иллюстрацией этого тезиса служит история с уничтожением гуманитарной помощи погорельцам в Рязанской области.

Справка

Добро на помойке

Гуманитарная помощь для погорельцев, собранная в Новосибирске, оказалась в силосной яме

Елена Шулепова, «Российская газета» от 3 сентября 2010 года

В редакцию «РГ» пришло письмо от художника и музыканта Владимира Баркова, 12 лет назад переехавшего из столицы в рязанский Шацк. В коротком послании говорилось, что местные власти выбросили в силосную яму гуманитарную помощь, собранную для погорельцев жителями Новосибирска…

Приложенные фотографии – красноречивое свидетельство предельного цинизма… чиновников.

Владимир рассказал, что… к нему пришли «местные мужики и попросили сфотографировать выброшенные в силосную яму остатки гуманитарной помощи». В 6 часов утра он с товарищем уже был около села Тарадеи. Бродил по этой жуткой свалке, снимал и собирал трогательные записки со словами поддержки, которые сибиряки отправили рязанским погорельцам вместе с вещами.

«Дорогие рязанские друзья! – написано твердым крупным почерком в одном из писем. – Мы с вами! Мы верим: у вас будут новые светлые теплые дома, и скоро! И дом будет полной чашей! А на новоселье мы спляшем вместе с вами! Обнимаем. Держитесь». И скромная подпись: «новосибирцы Н. И.».

Увы, пока очень дальние люди искренне сопереживали чужому горю, старались помочь и материально, и ободряющими словами, другие, находящиеся в непосредственной близости, похоже, решили помародерствовать, воспользовавшись ситуацией.

Село Тарадеи, около которого вывалили гуманитарную помощь сибиряков… ничуть не пострадало от огня. Как пояснили в областном правительстве, эти вещи предназначались для погорельцев деревни Свеженькая. Но… большая часть гуманитарки сначала была свезена в школу в Тарадеях, где люди просто разбирали что кому нравится, а потом оставшееся отвезли в силосную яму.

Связаться с директором комплексного центра социального обслуживания населения по Шацкому району Светланой Дардыкиной так и не удалось. Как сообщили в пресс-службе губернатора области, она уже уволена… Но ранее она объяснила…, что, мол, часть вещей отобрали для погорельцев, а остальные отправили в спортзал тарадеевской средней школы.

«Эти вещи по накладной числятся как «сборный груз», большинство из них просто непригодно для носки, – пояснила она. – Так как в населенном пункте нет свалки, их пришлось выбросить в силосную яму».

Правдой в этих словах, по всей видимости, является только информация об отсутствии свалки. По словам Баркова, в силосной яме оказались бытовая техника и постельное белье, одежда и обувь, причем многие вещи с этикетками. Сложно представить, что погорельцы в преддверии зимы отказались от итальянских курток и шуб, пусть даже и не новых, но вполне добротных. Кстати, одна из таких шуб сопровождалась пояснением: «очень теплая».

Местные жители уверяют, что по прибытии гуманитарной помощи начальство самое лучшее разобрало себе, мол, поначалу машины даже разгружали чуть ли не во дворе дома главы поселковой администрации. Рассказывают также, что за каждой машиной с гуманитарной помощью следуют некие коммерсанты, которые первыми отбирают вещи с этикетками, и затем эти вещи появляются на рынках…

Как пояснила «РГ» начальник отдела по надзору за соблюдением федерального законодательства облпрокуратуры Ольга Пекшеева, если есть факты с выброшенным гуманитарным грузом, будет проводиться проверка. Пока таких заявлений в прокуратуру не поступало.

…Версию с мародерствующими коммерсантами косвенно подтверждают телефонные угрозы в адрес Баркова, начавшиеся после того, как он сообщил о случившемся в своем блоге. По его словам, неизвестные уже пообещали «и дом сжечь, и пулю пустить»…

По данным на 1 сентября, в регион с гуманитарной помощью поступило из разных регионов 8 большегрузных фур, не считая менее вместительного транспорта…

«Мы очень благодарны всем, кто оказал помощь жителям Рязанской области, попавшим в беду», – пытаются оправдаться в областном правительстве и приносят извинения жертвователям из Новосибирска за случившееся [22].

В пожарах этого лета столкнулись две совершенно разных России. Одна – это чиновники, которых стало заметно больше в 2000-е годы, чем раньше.

Наша страна в лице своих чиновников получила новый класс – причем именно в 2000-е годы. Целый класс – не социальный слой, не касту, а именно класс людей, которые абсолютно убеждены в том, что им ничего делать не надо, если на стене висит правильный портрет – или, теперь, два правильных портрета. Что никто их не проконтролирует. Что за любое головотяпство, ротозейство или даже прямое воровство все, что с ними может случиться, – это увольнение. Вы знаете, удивительное явление: их ведь сажают – на низких уровнях управленческой лестницы, но иногда сажают, а они в это не верят. Это феноменально.

И самое главное, что нынешний класс бюрократии, насколько можно судить, агрессивно противостоит любой общественной инициативе. Его представители живут по старому принципу, высмеянному в последней четверти XIX века еще Салтыковым– Щедриным и Чеховым: «Как бы чего не вышло». Но если почти полтора века назад этот принцип был понятен – отрыжка страха «маленького человека», беспомощного перед огромной системой управления, частью которой он является, – то сейчас это отнюдь не отрыжка страха.

Для многих чиновников это общая ориентация, вызванная пониманием того, что их главное занятие, основной род деятельности – это коррупция, извлечение незаконных доходов из своего статуса и выполняемых (или невыполняемых) ими в качестве чиновников функций. Всем остальным, включая формально прямые служебные обязанности, можно заниматься лишь в свободное от этого основного занятия время. А если кто-то где-то пытается проявить какую-то инициативу в исполнении своих обязанностей, это зачастую воспринимается как прямая угроза благополучию – порой отдельных недобросовестных чиновников, а порой и всего правящего класса, потому что такая инициатива может отвлечь таких чиновников от их главных занятий.