Олег Матвейчев - Повелительное наклонение истории

Вот целый сценарий с массой информационных поводов. Надо ли говорить, что тут все могли играть в одной команде. И девочка с мамой, и врачи, и кандидат-герой и кандидат-скандалист, который был подставным, и прочие. Если после первых репортажей и публикаций о том, что заболел ребенок, эту тему не подхватили другие СМИ, а часть публики бы тоже ее пропустила, то после подачи в суд тему подхватывают уже все СМИ и ею интересуется уже большинство публики.

Степень симуляции у каждого участника процесса может быть разной: мама с дочкой вообще могли сгустить краски насчет болезни, или это мог быть реальный ребенок, которому действительно нужна помощь, но которого бы никто не заметил, если бы его не нашли пиарщики из команды кандидата-героя. Скандалист-уголовник, возможно, был подставным техническим кандидатом, который специально подавал в суд, а может, его использовали втемную, просто внедрив к нему своего юриста, который неправильно подал иск. Когда все знают, что играть, меньше неожиданностей, но когда многие работают втемную, то больше искренности и меньше опасности разоблачения спектакля. Кстати, разоблачение подобных спектаклей тоже может быть частью новых спектаклей. И они могут идти бесконечно.

Спектакли могут быть сложными и простыми, все может уместиться в схему: позитивное событие — например, помощь кому-то; атака со стороны злой силы — например подача в суд; победа здравых сил, в конце концов. Прикиньте, насколько бедней смотрится история, состоящая из одного акта.

Представьте, что какой-то кандидат на выборах просто сделал информационный повод: помог детскому дому. И все. В лучшем случае его покажут с этим один раз, хотя, скорее всего, даже один раз не покажут. Но если покажут, то на следующий день тема будет забыта и забита другим информационным мусором. Но если зритель и не забыл этот сюжет, не факт, что он не скажет о кандидате: «Все они перед выборами детским домам помогают, хитрые какие, избираться хотят». То есть единичные информационные поводы, без разворота, без противодействующих сил, без борьбы, вообще не выводят в «повестку дня» и не застревают в голове как некий позитив.

Всякий информационный повод или событие не только могут, но и должны быть частью драмы. В этом смысле если ваш соперник просто делает информационные поводы, но не заботится о том, что с ними будет дальше, то есть не пишет драму, не делает спектакля, можно сделать спектакль за него и повернуть все, что он делает, против него.

Например, некий кандидат по всем телеканалам показывает ролики трех ветеранов и инвалидов, которые рассказывают о том, как он помог им в период своего депутатства. Он сделал это и забыл. Но команда соперника не дремлет: она находит трех персонажей роликов и показывает им море компромата на данного кандидата, причем реального: «Вот вы за него агитируете, вот он вам помог на копейку, а других людей обокрал на рубль. Как вам не стыдно! Вы его поможете избрать, а он завтра опять будет воровать». Из троих двое соглашаются сняться в ролике, где говорят, что на самом деле помощь от депутата была мизерной и только в качестве платы за то, что они его поддержат в роликах. Это тут же выдается в эфир. Те, кто только что выступал «за», теперь выступают «против», но более искренне. И люди верят именно второму ролику. Дальше больше: двум этим людям поступают анонимные звонки с угрозами и они подают заявления в милицию о том, что им угрожает их бывший депутат-работодатель. Звонки может делать команда кандидата-соперника, но ветераны-то об этом не знают, они идут на пресс-конференцию, костерят депутата… Вот так: то, что начиналось как твоя тема, вывернуто против тебя, потому что ты бросил тему на полдороги.

В офисах часто можно видеть такой плакат: аист проглатывает лягушку, но две ее лапы еще пытаются схватить аиста за горло. Под плакатом подпись: «Никогда не сдавайся». Это верно: нет такого момента в драме, когда можно сказать: «Время вышло, игра закончена». Всегда есть возможность продолжать бой, даже после выборов, которые проиграны, как нам показали «оранжевые революции», можно победу забрать себе. А если игра в разгаре, то любую, самую выигрышную для соперника ситуацию можно повернуть к его самой ужасной невыгоде. Причем, чем большим героем он казался, тем большим антигероем будет в случае разворота событий. Чем выше ты залез — тем больнее падать.

Например, представьте: какая-то команда, работающая на соперника депутата-героя из вышеприведенного примера, пошла по следу и раскопала, что все это пиар-трюк, купила бы сотрудника штаба, который бы вынес бумаги со сценариями и дубли видеозаписей, или съездила бы в Германию и обнаружила, что врач, который делал операцию, оказывается, был предупрежден о ней за три месяца до самой операции, а значит, все подстроено. И вот герой, который «спонтанно помог девочке», опозорен на весь город как циничный мерзавец: всех надул, использовал чужое горе в своих политических целях или вообще инсценировал горе, играя на добрых чувствах людей. Только что был на коне и, казалось, недосягаем до других кандидатов, и вот уже он негодяй № 1.

Ага, скажет читатель, ну и как не опустить руки в такой ситуации, ведь теперь падшего клиента не вытащить… Неправда, и тут вытащить можно. Если сразу после репортажей о том, что он надул всех насчет девочки, появится пленка, где он сидит и ест младенцев, насилует еще десяток девочек, то очень легко будет представить эти, безусловно, фальшивые и смонтированные пленки, как череду черных пиар-ходов соперника и в этой же череде и «фальшивые заявления немецкого хирурга» и прочее. И вот только что поверженный депутат-герой опять себя неплохо чувствует, главное, чтоб все делалось быстро.

Только когда событие и герой прошли через ряд перипетий и вышли закаленными как сталь, а сталь закаляется переменным ее погружением то в лед, то в пламень, мы действительно будет иметь, в конце концов, некий исторический факт, который накрепко засядет в мозгах и будет определять дальнейшие условия игры.

Всякое великое дело тем более должно быть не просто воспринято и понято в своей позитивности, оно должно пройти горнило испытаний, через свое отрицание, а потом через отрицание отрицания. Как говорил великий немецкий философ Георг Вильгельм Фридрих Гегель, развитие идеи проходит три стадии: тезис, антитезис, синтез или положение, отрицание, отрицание отрицания. При этом последний акт — отрицание отрицания — самый важный. Другой немецкий философ, во многом противоположный Гегелю — Фридрих Ницше, также говорил о необходимости «утверждения утверждения», то есть удвоения любого действия воли, его повторения, если оно хочет быть настоящим. Законы драмы, законы эстетики, законы прекрасного — это не просто законы пиара и медиасферы, это законы самого Бытия, которое мыслят философы. То есть не законы пиара, а пиар использует законы Бытия, и именно потому, что они законы Бытия, пиар и медиасфера их может использовать.