Ксения Соколова - Философия в будуаре

Соколова: Обидеть норовите?

Герман: Современность разная у всех. Она не хуже, не лучше. Она не пересекается. Вот «Бумажный солдат» – фильм не о времени, хотя оно там присутствует. Это моя попытка разобраться, что такое «я», «мы», как мы устроены. И как наша страна обращается к нам, с нами, как мы любим свою страну.

Собчак: А кем бы были вы, если бы жили среди ваших героев в 60-е годы?

Герман: Не знаю. Мне просто казалось, что они както иначе жили, судя по книжкам. Вот сейчас время предмета, мир состоит из предметов, мы видим предмет – и падаем.

Соколова: А тогда какой был мир? Мир мысли?

Герман: Не знаю. Но то, что сейчас люди стали предметами – это точно. Нас характеризуют предметы. Машина такая, сякая.

Соколова: «Не для всех так», когда-то записал Ленин на полях книжки Ницше. Я думаю, что 60-е годы тоже характеризовали предметы. Они характеризуют любое время – просто в разных пропорциях. У вас в кино есть фраза. «Мы все симпатичные, но бессмысленные». Вы ощущаете такой современную среду?

Герман: Наверное, я сам себя таким ощущал, когда писал и переписывал сценарий. А вообще я затрудняюсь ответить умно и правильно на ваш вопрос.

Соколова: Лепите как есть.

Собчак: Мне кажется, сейчас прозвучала, Ксюша, очень важная фраза. Надо ответить правильно и умно. То же ощущение было и от фильма – надо сделать все правильно и безопасно, чтобы где надо похвалили. Чулпан Хаматова – общепризнанная актриса. Название. Опять же тема. Все, чтобы застраховаться от критики.

Герман: А на мой взгляд, наоборот – это кино сделано максимально неправильно. Я не шел на компромиссы, чтобы облегчить ему судьбу. В главной роли вообще грузин. Мне говорили, не бери грузина. И, извините меня, пожалуйста, но фильм был недешевый.

Соколова: А какой, кстати, бюджет?

Герман: Около четырех миллионов. Сначала нам денег не хотели давать – про русскую интеллигенцию, говорили, никому не интересно.

Соколова: Это правда.

Собчак: А вас не унижает то, что режиссер должен ходить, просить деньги?

Герман: Это моя профессия.

Собчак: После того как вы привезли из Венеции награду, за вас хоть кто-то порадовался? У меня было ощущение, что это вызвало скорее негативную реакцию среди ваших коллег и в СМИ.

Герман: Вы знаете историю про Звягинцева? Он получил двух «Львов» за вполне достойную картину, и, господи, как же его все за глаза поливали! Это было просто стыдно слушать.

Соколова: Почему поливали?

Герман: Потому что всегда в России все всех поливают.

Собчак: Нет, послушайте, когда Россия выигрывает в футбол или даже на «Евровидении», это вызывает всеобщий массовый восторг. Награда на Венецианском кинофестивале – это достойное культурное событие, очень важное для авторитета страны. Почему это вызывает только негатив, критику или просто молчание?

Герман: Я думаю, в моем случае часть критиков на всякий случай перепугалась. Потому что герой – грузин.

Соколова: И президент Медведев вам не позвонил, как Диме Билану, и не поздравил вас с победой?

Герман: Увы. Зато в газетах написали, что картина неудачная, непонятная, плохая. Непонятно, о чем речь. А речь, например, о сталинских лагерях. Причем – удивительно – итальянские, английские, американские журналисты поняли, о чем речь и о каких лагерях. А российские – нет. Это означает политическую ангажированность, на мой взгляд.

Соколова: Вы говорили, что хотели бы снять фильм о Германии тридцатых годов.

Герман: Очень хотел.

Соколова: То есть это времена Веймара, я так понимаю.

Герман: Раньше. В Германии сложно найти на это деньги. Немцы не любят, когда кто-то занимается их историей. Это колоссальная история про мутацию. Например, Геринг был успешным, блестящим, молодым летчиком. Во что он превратился? В жирного...

Соколова: В жирного массового убийцу.

Герман: В этой истории меня интересует процесс превращения человека в чудовище.

Соколова: Одна английская газета сравнила путинскую Россию с Веймарской республикой. Вы видите что-нибудь общее?

Собчак: Ну ты загнула!

Соколова: Это не я – англичане.

Герман: Я не уверен. Думаю, там были другие социальные предпосылки.

Соколова: Я имею в виду не социальную сторону, а эстетическую. Веймарская республика считается эпохой расцвета большого гламура. Как современная Москва.

Герман: Не знаю, как-то не проводил таких сложных параллелей...

Соколова: А что такое, на ваш взгляд, вообще гламур?

Герман: Вы.

Собчак: Иван, спасибо большое, что вы к нам пожаловали на огонек.

Дыховичный: Спасибо, что позвали.

Собчак: У вас всегда была репутация плейбоя и бонвивана. Любителя роскошных автомобилей, женщин и прочих красивостей.

Дыховичный: Красивость – с этим словом я бы поборолся. По-моему, красота – это воздух для человека. Многие люди лукавят, когда говорят, что их не прельщают изящество, красота, гламур – по их мнению, это добавляет им легковесности. А мне кажется, что все самые веселые, смешливые, легкие люди внутри очень серьезные.

Собчак: Возможно, в этой легкости-серьезности и есть секрет вашего обаяния. Вас всегда окружали самые красивые женщины...

Дыховичный: Это везение. Я не очень высокого роста. Не идеальной внешности. Чтобы очаровать женщину, мне надо было обладать другими качествами – веселостью, остроумием. Знаете, был такой композитор Покрасс, который «Мы красные кавалеристы» написал. Он говорил: «Мне главное – женщину довести до рояля». Главное, довести женщину до того места, где вы что-то умеете. Предложить ей что-то оригинальное.

Соколова: Что же оригинального вы предлагали?

Дыховичный: Я не был наглым молодым человеком. Но у меня в 1976 году была машина «Феррари». И я был артистом Театра на Таганке. Еще играл на гитаре.

Соколова: Три безотказных афродизиака.

Дыховичный: «Феррари», надо сказать, в этом качестве в 1976 году не очень срабатывала.

Соколова: Что, девушки были неалчные?

Дыховичный: Дело не в том. Просто на «Феррари» тогда никто не обращал особого внимания. Это была просто невзрачная небольшая машина. Все знали иномарки «Мерседес», «БМВ». А это что? Тарахтелка. Когда я ее продавал, ее никто не хотел у меня покупать.

Соколова: А где вы ее взяли и кому продали?

Дыховичный: Я был популярным человеком в Театре на Таганке, играл главные роли. И туда ходили люди. Весь интеллектуальный, вообще.

Соколова: ...бомонд?

Дыховичный: Не бомонд. Это были Шостакович, Шнитке, Солженицын. И соответственно, с ними директора гастрономов, автомобильных комиссионок и другие столпы общества.