Ксения Соколова - Философия в будуаре

Цекало: Мы все существуем в той или иной системе. И большинство наших шагов, как правило, действительно продиктованы какими-то радостями или комплексами, оставшимися с детства. Получив этот опыт, мы взрослеем, обзаводимся манками и со всем этим сложным инструментарием приближаемся к другому человеку. Да, мы стараемся самоутвердиться – часто за счет унижения или подавления. Но не всегда. Если человек умен, если ему доступно благородство и сострадание, он в конце концов понимает, что секрет счастья – это не топтать другого, а самому научиться приносить жертву – финансовую, временную, любую. Когда не покоряешь человека, а просто спокойно понимаешь, что сделал хорошее дело и тебе за это ничего не надо. Это тоже элемент самоутверждения. И в этом ничего дурного нет. У меня был такой случай. Я увидел по телевизору, что человек попал в аварию, просили помочь. Я взял и помог, абсолютно анонимно. А потом девочка, которой я помог, меня нашла, меня кто-то сдал – было ужасно приятно. Девочке было 16 лет, ее сбила машина, ей выбило все зубы. И я вдруг представил себе эту девочку, и как ее в школе заклюют.

Соколова: Вспомнили себя?

Цекало: Отчасти. Хотя зубы у меня, к счастью, были. Эта девочка пришла с мамой и показала новые зубы, которые ей вставили. Было очень приятно. И я могу честно признаться, что помог девочке не только чтобы сделать доброе дело, но и чтобы посмотреть на себя со стороны.

Соколова: Вам вообще свойственно проявлять великодушие?

Цекало: Я несколько раз в жизни «страданул» и теперь очень закрыт. Было несколько историй, после которых я не просто закрылся, но построил железные ворота – такие как в гаражах.

Соколова: Вас часто обижали в жизни?

Цекало: Не думаю, что чаще, чем других. Зависит, как к этому относиться. Я, например, недавно кундалини-йогой заниматься начал. Это жесткая, довольно тяжелая форма йоги.

Собчак: В плане физических нагрузок?

Цекало: Там есть элемент преодоления и истязания. Момент преодоления боли и дискомфорта, который возникает во время физического упражнения. Ты подавляешь в себе это, и после медитации наступает состояние, при котором, если кто-то, например, извне на тебя набрасывается с плохими новостями, ты спокойно говоришь: все в порядке, сейчас разрулим.

Собчак: Меня в вас, Александр, вот что удивляет. Мы с вами оба в шоу-бизнесе. Вы – артист. Сейчас вы не даете концертов, не снимаете клипов. Вы занимаете высокую менеджерскую должность и ведете некоторые передачи. Но артист – это же безумно тщеславный человек. Чем вы теперь кормите ваше тщеславие?

Цекало: Я понял замечание. Безусловно, выскоблить из себя человечка, который сидит внутри и болезненно жаждет внимания к себе при выходе на сцену, практически невозможно. Для кормежки этого ненасытного капризного гнома, который звенит бубенцами и больно бьет по внутренним органам, необходимы растущие популярность и слава. Это – родом из детства. Но, как мне кажется, я оптимизировал процесс. Эта тварь меня больше не кушает. Есть ТВ-программы, которые я веду. Я играю спектакль с Гришковцом, и это для меня громадная отдушина. Это не средство заработка. Это идет на корм тому, который внутри.

Соколова: И что, вам удалось его как-то утихомирить?

Цекало: Он стал маленький, раньше был больше. Занимал почти все тело. Сейчас сидит где-то между левой почкой и селезенкой, в кишках засел Первый канал. Под печенью – Гришковец, под сердцем – дама сердца. Моя жена. Любимая. Я недавно женился.

Собчак: По-моему, в этой анатомии Первый канал занимает куда больше места, чем любимая.

Цекало: Возможно. Но постепенно баланс перераспределяется. Даже ворота стало можно слегка приоткрыть.

Соколова: Которыми вы от мира защищались? Гаражные?

Цекало: Нет, не гаражные. И не ворота. У меня теперь скорее как в Венеции, в старых гостиницах. Такие ставни с дырочками...

Собчак: О чем мы будем с ним говорить?

Соколова: О настоящих мачо. Мне кажется, он такой.

Собчак: Отлично! Давай спросим, правда ли, что у настоящих мачо маленький х...? Пусть выкручивается. А мы ему для храбрости нальем. Как ты думаешь, что бы нам такое с Николаем выпить?

Соколова: Мы с Николаем недавно в ралли участвовали – на джипах австралийскую пустыню пересекли. Пили в основном виски.

Собчак: А, так вы знакомы? То-то я смотрю, ты юбочку покороче надела.

Соколова: От тебя ничего не скроешь. Действительно, в пустыне мне не удалось Николая соблазнить. Возможно, гламурный антураж произведет на него впечатление.

Собчак: А на фиг он тебе вообще нужен? Мне кажется, он хоть и полон тестостерона, но в сексе примитивен. Водки выпьет, колбасой закусит и грубо завалит на тахту. И никаких твоих любимых извращений, ролевых игр, предварительных ласк в костюме пчелки или слоника. Ни латекса, ни плетки.

Соколова: Что бы ты понимала! Николай – мужчина с большой буквы «М»...

Собчак: Вот и говорю, м...!

Фоменко: Здрасте, девочки!

Соколова и Собчак (церемонно) : Привет.

Фоменко: Ну?

Собчак: Мы хотели с вами о сексе поговорить.

Фоменко: Со мной вряд ли можно говорить о сексе.

Собчак: Вы им не занимаетесь?

Фоменко: Я скорее на тренерской работе.

Соколова: Что, никто не дает?

Фоменко: Нет, не дает. Случилось что-то непоправимое.

Собчак: Бросьте, Николай. Вас женщины любят. Они любят, когда вот так по-простому, по-мужицки – баня, баба, водка.

Фоменко: Фу!

Собчак: Что «фу»? Скажете, вы не такой?

Фоменко: Ксения, вы же помните меня в Австралии?

Соколова (краснея) : Ой, да!

Фоменко: Разве я, выпив, тащил вас за палатку?!

Соколова: Нет, это я, выпив, тащила вас в машину слушать саундтрек из кинофильма «Повар, вор...».

Собчак: Так, не отвлекаемся! Мы до вашего прихода тут посплетничали. Ксения считает, что вы мачо-мэн, и я согласна. Вы мужчина обаятельный, но обаяние у вас несколько специфическое – по-моему, вам не слабо и член о занавеску вытереть.

Фоменко: Это зачем?

Собчак: Например, после легкого секса.

Фоменко: Что значит «легкого»?

Собчак: Легкий – значит нефантазийный. Короткий и простой. Мне кажется, от вас другого не дождешься. Хотя я могу ошибаться – у нас же с вами ничего не было. Пока.

Фоменко: Вам не светит.

Собчак: Да ладно, я просто теоретизирую. Я, когда человека встречаю, сразу думаю о том, каков он в сексе.

Соколова: У нас с тобой, Ксюша, просто какая-то тождественная ментальность!

Собчак: Так вот. Глядя на вас, Николай, я думаю о занавеске. Как вы голый стоите возле нее и удовлетворенно курите. А за вами в комнате стол и на нем колбаска, бутылка водки и тахта. Вот такой у меня складывается образ.