Автор неизвестен - Медицина - Жизнь ничего не значит за зеленой стеной: записки врача

Немного спустя, когда я читал «Нью-Йорк Репорт», в дверях показался Чаудри.

— Что делаешь? — предупредительно поинтересовался он. — У тебя нет пациентов?

— Ты видел это? — я указал на одну из страниц газеты. — Гинеколог вырезал свои инициалы на коже пациентки. Должно быть, сумасшедший, какое-нибудь психопатическое расстройство.

— Покажи мне, — он схватил газету. — Репортер… Ага, Джейн, твоя подруга, да? Когда она собирается написать про нас?

— Еще слишком рано, Салман, дай время ОНПМД закончить свою работу. Смотри, уполномоченный по охране здоровья приостановил лицензию этого гинеколога и оштрафовал госпиталь Маунт-Сион.

— Отлично, это должно напугать Ховарда и Фарбштейна. Марк, вчера вечером, когда мы вместе с Джейкобсом сидели в предоперационной, вошел Сорки. Он начал донимать Джейкобса, интересуясь, оставит ли его Вайнстоун на третий год. Я сказал Джейкобсу, что его скорее всего оставят. Потом я намекнул Сорки, что его двоюродного брата тоже могли бы оставить, если бы тот принял предложение Вайнстоуна вместо того, чтобы отклонять его. Когда я сказал это, Сорки закричал: «Мой брат лучше, чем Джейкобс! Чаудри, почему ты стал марионеткой Вайнстоуна? Я был твоим учителем, я покупал тебе книги, приглашал к себе домой!»

Я сказал ему, что книги все еще у меня, и поскольку я больше не являюсь его резидентом, то могу сказать, как он был неправ. Это все спровоцировало длинный монолог Сорки, в его речи было много желчи. Он наговорил много всего: «Чертов Ховард, тупой Фарбштейн. Я говорил им уволить Вайнстоуна и Зохара, но они побоялись трогать Вайнстоуна, потому что не хотят потерять резидентуру. Они не решились уволить Зохара, потому что не хотят попасть на страницы „Нью-Йорк Репорт“. Отлично, завтра за обедом я скажу Ховарду, что семьдесят пять процентов врачей в госпитале перестанут принимать пациентов».

Я ответил ему, что он опять ошибается, и персонал не с ним, они просто запуганы его дружком Сусманом. Сорки взорвался, выдав что-то вроде: «Сусман — мой лучший друг! А Ховард и Фарбштейн ходили к Кардуччи! Они сказали ему, что я лучший хирург госпиталя, что я оперировал их самих и их жен».

— Ты шутишь, — сказал я, застыв. — Они ходили к Кардуччи, чтобы так рьяно поддержать этого психопата?

Чаудри меня не слышал, он пытался вспомнить все детали:

— Я сказал ему, что не надо быть таким самоуверенным, сейчас не время избавляться от кого-либо, лучше тратить силы на то, чтобы защитить себя. Но он продолжал кричать: «Зохар, Зохар… Почему вы поддерживаете его? Вайнстоун давно бы от него избавился, но Зохар знает всю его подноготную. Вайнстоун боится его трогать».

— Возможно, это и правда, — подтвердил я. Чаудри вспомнил:

— Я у него спросил: «Доктор Сорки, что вы такого знаете о Ховарде, если он всегда так вас защищает?»

— Салман, это хорошо, что ты можешь ему противостоять. Кстати, ты видел последний выпуск «Палса»? — Я протянул ему информационное письмо по здравоохранению Нью-Йорка. — Видишь, сколько они зарабатывают?

Основная зарплата Ховарда шестьсот сорок четыре тысячи двести два доллара, а Фарбштейна — триста тридцать семь тысяч двадцать два доллара! И это только основные выплаты, прибавь сюда премии, дополнительные выплаты, выплаты по контрактам, левые деньги, взятки. Неудивительно, что Ховард и Фарбштейн так борются за Сорки. Зачем нарушать баланс? Жизнь ведь так хороша.

В дверях появилась Tea, новый секретарь Вайнстоуна.

— Доктор Зохар, босс хочет вас видеть прямо сейчас, он не в лучшем настроении, только что вернулся со встречи с Фарбштейном.

— Салман, пойдем со мной, возможно, мне понадобится свидетель.

Чаудри последовал за мной в офис Вайнстоуна.

Вайнстоун выглядел строгим, сидя за своим большим столом. Его красная шея, казалось, вот-вот будет удушена тесным воротничком белой рубашки.

— Отлично выглядите сегодня! — проговорил я, стараясь казаться спокойным.

Вайнстоун взял со стола какой-то документ и сказал:

— Это очень серьезно. Позвольте мне зачитать вам кое-что из заявления, полученного от Фарбштейна несколько минут назад. Из первого параграфа: «Мы поставили своей целью создать травмоцентр… призываем вас принять согласованные временные усилия по найму хирургической бригады для выполнения данной программы…» — Вайнстоун читал вялым, лишенным эмоций голосом: — Второй параграф: «Как уже говорилось, мы серьезно озабочены текущим экономическим статусом Парк-госпиталя и считаем необходимым начать сокращение штата для уменьшения расходов. Сокращение административных и неадминистративных должностей уже выполнено. К сожалению, мы вынуждены признать, что врачебные ставки также будут сокращены… и что контракт доктора Зохара заканчивается 1 июля 2000года. Следующее сокращение врачебного штата планируется в госпитале этим летом. Просьба информировать доктора Зохара об окончании его контракта 1 июля 2000 года. Я готов встретиться с вами и доктором Зохаром для обсуждения данного вопроса».

Вайнстоун положил письмо и посмотрел на меня. Думаю, он ждал, что я взорвусь, но в этот раз я решил сдерживаться, лишь пару раз глубоко вздохнул, наблюдая за эффектом.

Наконец я заговорил:

— Отличное письмо. Я ожидал этого — тупой Фарбштейн копает себе могилу.

Вайнстоун не разделял моего оптимизма.

— Я советовал тебе подписать заявление. Если бы ты сделал это, у нас было бы время для передышки, по крайней мере до конца года. Ты не последовал моему совету.

Я подумал, что у меня осталось только три месяца, да, кажется, я просчитался, мне просто не верилось, что они посмеют меня уволить. А что же Вайнстоун? Он играет в свою игру, пытаясь спасти собственную задницу? Надо искать новую работу. Что скажет Хейди? Мы должны быть осторожными в своих тратах.

Что ж, надо идти, я поднялся.

— Итак, они меня увольняют. Что еще? Через три месяца меня здесь не будет. Неужели вы думаете, что это решит проблему? Вы думаете, это спасет Сорки? Вы думаете, что в конце концов это спасет вашего вице-президента?

Мой голос слегка дрожал.

— Марк, Марк, — сказал Вайнстоун своим спокойным тоном. — Сядь, пожалуйста. В таких местах человек считается уволенным лишь в тот момент, когда его нет на работе на следующий день после окончания контракта. До этого точку ставить рано. Ты знаешь, что я не позволю этому случиться. Но ты должен успокоиться и помочь мне бороться с ними. Нашей главной целью станет обновление департамента. Нам нужен новый сосудистый хирург на место Илкади, надо развивать эндоваскулярную хирургию. Твой друг Мортон из Детройта идеально подошел бы, и я хочу, чтобы ты продолжал работать с ним.

Теперь Ховард хочет сформировать отделение травматологии, и мы должны собрать для него штат. Необходим состоявшийся дипломированный хирург-травматолог. Как ты считаешь, твой друг из Далласа Дэниел подошел бы для этих целей? Марк, наша первостепенная задача — создать сильный департамент. Участвуя в этом, ты поможешь себе.