Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6310 ( № 5 2011)

А собственно, с пиитической составляющей дело в спектакле обстоит чуть хуже. По крайней мере великие «Стихи о неизвестном солдате», долженствующие, что в замысле очень верно, стать кодой и одновременно катарсисом, в итоге не становятся ни тем, ни другим, представая какой-то излишне сложносочинённой музыкально-пластической композицией режиссёра и артиста Андрея Новикова, чья лётчицкая униформа поневоле заставляет его быть здесь обидно иллюстративным, низводящим сложнейший метафорический ряд произведения к почти банальному «первому плану». Жаль, ведь именно этот исполнитель на протяжении всего предшествующего времени точнее и чище остальных держал на сцене стихотворный и именно что мандельштамовский ритмообраз. Его партнёры, коих здесь в прямом смысле слова нет – каждый один, сам по себе (и это снова чрезвычайно точно прочувствованное и переданное ощущение одиночества, разреженного пространства, медленного, одышливого простора, пустой земли), – изображавшие героя и автора в разные эпохи его жизни, зачастую выступали то слишком чтецами-декламаторами, то, напротив, слишком уж «сверхпоэтическими» созданиями.

Но это всё, так сказать, претензии высшего порядка, «гамбургскость» счёта которых становится ещё более очевидной в сопоставлении «Мандельштама» с другим – популярнейшим сценическим повествованием о другой трагической поэтической судьбе. Свердловчанин Борис Рыжий, самовольно ушедший из жизни в 2001 году в возрасте 26 лет, был, по моему мнению, наиболее ясным, глубоким и сформировавшимся голосом своего поколения, не столько потерянного, сколько не найденного, не услышанного.

То, что театр, со дня своего основания (кстати говоря, формально они с Камерным ровесники, хотя у «фоменок» был предшествующий гитисовский период, но, если на то пошло, и Бычков прежде возглавлял Воронежский ТЮЗ, из которого в значительной степени выкристаллизовалось его последующее детище) уверенно держащий планку одного из лучших в столице, вспомнил о Рыжем, – само по себе замечательно. То, что эта работа была сделана в основном силами и рвением членов стажёрской группы – молодых выпускников самых разных театральных школ, пришедших к Фоменко, так сказать, в поисках себя и лучшей доли в искусстве, – ещё более прекрасно. Кому, как не нынешним ровесникам юноши-поэта, пытаться досказать за него, протранслировать, прокричать в наше сегодня его рифмы, мысли, чувства!.. Да к тому же с учётом солидной творческой поддержки от мастеров старшего поколения в лице композитора Сергея Никитина – именно его блюз-опера на стихи погибшего поэта, принесённая в театр, стала первотолчком постановки.

Но получившееся «на выходе» явило собой какой-то на редкость вопиющий образец поэтической глухоты, непонимания, непопадания, кикса, если хотите, коли уж перед нами музыкальное представление. И первопричина всего этого лежит именно в музыкальной плоскости. Сергей Яковлевич Никитин, несомненно, – чудесный и по праву любимый многими поколениями автор и исполнитель трогательных, обаятельных песен, но, честное слово, не так легко найти две более категорически несмыкающиеся вещи, чем его неизбывная каэспешная шестидесятническая «милота» и буквально задыхающаяся от жгучей жалости к себе и людям, скрывающая за ироничной приблатнённой усмешкой разрывающую сердце экзистенциальную тоску Муза Рыжего, что так нелепо тушь растёрла по щекам.

А стажёры, выдвинувшие из своих рядов и режиссёра – Юрия Бутрина (руководителем постановки значится многоопытный Евгений Каменькович), умудрились эту с самого начала ошибочно взятую ноту порядочно усугубить. Начиная с изобретательно исполненной и заключающей в себе массу информации программки, они попытались в 1 час 35 минут сценического времени вместить разом все свои исполнительские умения, способности удивлять, а также все представления о стране, о времени (настоящем и прошлом) и об идеальном «полифоническом» искусстве театра.

Удивлять-то, видится, есть чем – все артисты богато одарённые, перспективы налицо, но вот с ощущением времени, того диковатого, переломного, в коем Борису Рыжему довелось жить и которое они застали ещё в совсем нежном возрасте, получился полный раскардаш. Юмористические, достойные телевизионных «животики-надрывающих» программ зарисовки якобы из уральского быта девяностых – тяжёлого и страшного на самом-то деле, кому довелось застать. Периодически возникающий пафос – у автора он тоже порой присутствует, но совсем иного свойства. «Монтаж аттракционов».

Мы сидим на поворотном круге, нас всю дорогу катают туда-сюда, согласно заявленному жанровому обозначению «Музыкальное путешествие из Екатеринбурга в Свердловск и обратно без антракта». Возят под весёлый шум-гам-тарарам, игру на электромузыкальных инструментах. В финале и здесь появляется аллегорическая фигура летуна – парит на лонже прямо над нашими головами, надо полагать, в бессмертие, а по сути дела, прямиком в цирковое, аттракционное мироощущение. А думается, нужно было вместо всех этих звуков, прокатов и пролётов дать на сцене один пронзительно дребезжащий трамвайный звонок и тихо произнести:

…когда, весь выигрыш

поставивший на слово,

я проиграю

и в последний раз

свернёт трамвай

на улицу Титова,

где ты

стоишь

и слёзы льёшь из глаз.

И лучше, пожалуй, не закончишь.

Александр А. ВИСЛОВ

P.S.Когда верстался номер, в минувший понедельник, в глобальной Сети осуществлялась прямая трансляция одного из вышеописанных спектаклей. Угадайте, какого?

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 5,0 Проголосовало: 3 чел. 12345

Комментарии:

Искусство

Кавалер Золотого креста

ВЕРНИСАЖ

В выставочных залах Российской академии художеств на Пречистенке открылась небольшая выставка произведений Ефрема Зверькова (кроме множества его многочисленных званий, о которых ниже, – почётного гражданина Твери) и лауреатов конкурсов живописи – студентов Тверского художественного училища имени А.Г. Венецианова. Это личная стипендия Зверькова, девиз же конкурса на лучший среднерусский пейзаж в традициях реалистической живописи – слова Николая Бердяева «Духовно существует Россия». На первый взгляд это может показаться не то чтобы рядовым, но и не из ряда вон выходящим событием – в конце концов в Москве каждый день случается иногда и до десятка вернисажей, а количество персональных и коллективных выставок у нас в стране и за её рубежами у Зверькова – сотни (ведь выставляться он начал сразу после войны, в 1946 году). Но только на первый взгляд.