Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6347 ( № 46 2011)

Но точка поставлена автором в определённом месте, пусть выбранном произвольно, однако с каким-то подтекстом! Что понуждает искать обоснования именно такому финалу. И первое объяснение, которое напрашивается, - политическая сатира. Общественно-политические аллюзии не чужды прозе Владимира Сорокина. А в "Метели" есть несколько признаков, складывающихся в такую же грозно-ехидную картину.

УЯЗВИМ ДОНЕЛЬЗЯ

Во-первых, ярко выраженная "русскость" этой истории, начиная с классического названия, продолжая "толстовскими" отголосками в имени главного героя и слегка насмешливым звучанием прозвища возчика - ведь подмосковная усадьба, "литературное село", связанное с именами Пушкина, Толстого, Аксакова, Герцена, как ни крути, но называется Перхушково! - и подчёркнуто архаичным языком Сорокина: "Луна выглянула и осветила двор: кладню, хлев, сенник с шапками снега наверху, заблестела на свежем, только выпавшем снеге, в мириадах снежинок". Не правда ли, старательно "обезличенное" предложение напоминает немного стиль "Повестей Белкина", немного - "Деревни", ещё чуть-чуть - "Обрыва"[?] всего понемножку от великой русской классики! Обвинения Сорокину в служении пост[?]модернизму повторять не будем - неоригинально.

Во-вторых, о "Метели" можно сказать без преувеличения: здесь "русский дух, здесь Русью пахнет". Безнадёга, бессмыслица, привычный абсурд, тоска, заурядность, скука - все эти признаки "немытой России" гипертрофированы, и, похоже, не без умысла. Нет никакой ментальной и нравственной разницы между "большими" и "маленькими" людьми, населяющими этот мир: они одинаково глуповаты и живут инстинктами. И только доктор Гарин во время безделья пути мается "высокими" размышлениями в нарочито выспренних фразах ("Чем больше животное, тем оно уязвимей на наших просторах. А уж человек уязвим донельзя[?]"), но не против переспать с чужой женой. Похоже, все эти образы - шаржированные портреты разных представителей русской нации[?] Довольно было в нашей незыблемой классике хандры, сплина, невозможности разорвать порочный круг, чтобы не узнать их у Сорокина, хоть и в карикатурном виде. Как и благородная, но невыполнимая миссия доктора - шаржированное изображение поиска оной нацией "верного пути". Перспективу поиска Сорокин оценивает скептически, чтобы не сказать грубее. А то, что таинственные витаминные пирамидки (по описанию действия - наркотики-опиаты) привозят в деревни казахи?.. А то, что перехватывают Платона Ильича и везут не в ту сторону, куда он направлялся так упорно и безуспешно, китайцы?.. Всё это заставляет оглядываться на геополитическую ситуацию и искать комментарии у политобозревателей[?] А жанр повести (всё же я склоняюсь к этому термину) конкретизировать как памфлет[?]

Но, согласитесь, "политическое" литературное произведение - это скучно! Как для писателя, так и для большинства нормально организованных читателей, кто ищет в литературе эстетического удовольствия. Пусть иронизируют над тягой критиков искать философский подтекст даже в "одномерном" произведении. Текст превращается в книгу, когда содержит несколько смыслов, когда результат превосходит задумку. Уместно, пожалуй, здесь привести в сравнение знаменитое "Собачье сердце", которое как только не трактовали - и как острую политическую сатиру, и как "пародию" на библейскую сцену творения, и как нравственное предостережение против форсирования хода вещей[?]

Не знаю, суждена ли "Метели" столь долгая литературная жизнь, как "Собачьему сердцу". Но мне видится философское - позитивистское - начало этой повести. Как известно, позитивизм в методологии науки - это философское направление, считающее единственным источником истинного знания эмпирические исследования и отрицающее познавательную ценность философского исследования (не оно ли шаржировано в бесплодных красивых думах Гарина?..). В качестве же "эмпирических исследований" выступают столкновения идеалиста Гарина с действительностью, не столько сказочной, сколько мерзкой (извините, Сорокин без возбуждённого фаллоса в произведении, пусть и у снеговика, не был бы Сорокиным!). Правда, на первый взгляд эти опыты к познанию мира Гариным не приводят[?] Но - стоп! - на второй взгляд вспоминаешь ужас, поразивший его после встречи с китайским поездом, и думаешь: почему нет?.. Может быть, познание - прозрение - впереди?.. Хоть и неожиданное, неприятное[?] Не могло же быть это всё - зря?..

Прочитанный смысл не очень "свежий", не очень - в понятиях дня сегодняшнего - позитивный, вовсе не оптимистичный. Но как обойтись без смысла великой русской литературе?

Швейцарский халифат грозит Америке

ПРИХОДЯЩАЯ ЛИТЕРНАТУРА

Есть ли будущее у жанра моделирования прошлого? "А если бы[?]" - один из самых задаваемых на нашей планете вопросов, наряду с "что делать", "кто виноват", "есть ли жизнь на Марсе", "кто подставил кролика Роджера" и "почему от доброты бывают так жестоки дети". Собственно, зачастую это даже не вопрос, а досадливое утверждение - "вот если бы!". Вероятно, именно так думал медведь из рассказа Салтыкова-Щедрина, которому лишь воля рока помешала учинить кровопролитие, заставив ограничиться съедением чижика.

Аналогичные мысли посещали и мопассановского героя, по пути на самое важное в жизни собеседование угодившего в лужу и безнадёжно испачкавшего парадный костюм. Но феномен "если бы" существует отнюдь не только на бытовом, но и на глобальном уровне. Наш мир крайне несовершенен, и недовольных существующими реалиями всегда больше, чем довольных. И если зачастую велик соблазн даже собственную личную неустроенность свалить на непреодолимую силу обстоятельств, рок или чью-то злую волю, то что уж говорить о судьбах народов и государств?!

Вот почему тяжкие вздохи "если бы не иноземное вторжение N-ного года" и "если бы не революция" являются неотъемлемым звуковым фоном любого общества, а уж российского - в силу целого ряда обстоятельств - и подавно. Именно эти вздохи и вызвали к жизни такой феномен, как альтернативная история. Это утверждение кому-то может показаться спорным, если учесть, что одной из наиболее популярных тем в альтернативной истории на Западе изначально была и остаётся победа стран "оси" во Второй мировой войне.

На самом деле ничего удивительного нет - далеко не всех там устраивает реальный исход событий 1939-1945 гг., когда Германия и её союзники были повержены не только и не столько "великими англосаксонскими демократиями", сколько "варварской Россией с кровавым сатрапом во главе". Впрочем, наши альтернативщики отвечают той же монетой - несть числа энтузиастам, росчерком пера переводящим СССР в противоположную коалицию и отправляющим Рокоссовского на штурм Дели и Каира, а советские ВМФ вместе с новыми боевыми товарищами из Японии - к побережью Индонезии и Гавайских островов. В общем, появившись на свет в результате человеческой тоски по "как лучше", альтернативная история, постепенно превращаясь из простого запроса на позитив в самобытный жанр, стала рассматривать и другие варианты: "как хуже" и "а точно ли так лучше, а так хуже".