Газета Завтра Газета - Газета Завтра 346 (29 2000)

Разумеется, помимо Рыжкова бок о бок с Горбачёвым восседал в президиуме съезда также и Лукьянов. Со времён XIX партконференции Горбачёв, похоже, вообще не мог обходиться без него, как не может безногий инвалид обходиться без костыля или протеза. На всех крупнейших мероприятиях они трудились единым тандемом, вместе прокручивая самые хитроумные политические комбинации. В состав президиума были включены также первые секретари республиканских компартий, разбавленные для демократии одним трактористом, одним слесарем, одним академиком и ещё кое-кем.

12

ХХVIII съезд заседал почти две недели, со 2 по 13 июля. В соответствии с главной задачей, которую решал на съезде Горбачёв — удержаться у власти, весь этот срок тактически был чётко поделен на три неравных периода. Первый, самый продолжительный, со 2 по 9 июля, можно было бы назвать, по аппаратной терминологии, периодом "убалтывания" делегатов, то есть доведения их до максимально возможной степени физического и морального утомления, когда в голове у человека не остаётся других желаний, кроме желания побыстрее закончить весь этот базар и вернуться домой.

В этот период детальнейшим образом обсуждались всевозможные резолюции, не имевшие никакого практического значения, ломались копья вокруг абсолютно маразматического, с точки зрения любого здравого смысла, программного заявления съезда под блудливым названием "К гуманному, демократическому социализму" (в кулуарах его именовали "туманным" или "говённым" социализмом), заслушивались никого ни к чему не обязывающие демагогические отчёты членов Политбюро, заседали секции, создавались в лютых спорах какие-то бессмысленные комиссии. Для пущей верности на делегатские мозги обрушили лавину всевозможных бумаг, общим тиражом в 130 тысяч экземпляров и объёмом более 1 миллиона 200 тысяч листов.

К середине дня 9 июля пятитысячная "армия" была "уболтана" по высшему классу так, что, казалось, готова была избрать Горбачёва даже китайским императором. Достижению делегатами депрессивного состояния способствовала также и стоявшая на улице отчаянная жара, но больше всего — поступавшие с мест вести о вызревшем в этот год небывалом урожае. Всем хотелось домой, к нормальным людям, как можно дальше от синтетического бормотания профессиональных брехунов и крючкотворов. По рядам разморенных жарой, утомлённых недельным неподвижным сидением в атмосфере небратских отношений делегатов легким дуновением свежего воздуха прошелестела меланхолическая стихотворная строка: "Травы не скошены, бабы заброшены, зерно опадает… съезд заседает".

Вечером 9 июля началась "операционная", то есть самая главная фаза съезда, продолжавшаяся до вечера следующего дня. На авансцене появился — угадайте кто? — ну, разумеется, главный маг всех горбачёвских перерождений Лукьянов. Он сразу предупредил, что времени осталось мало, поэтому будем поторапливаться. После чего занялись срочной переделкой Устава КПСС под нужды Горбачёва. Хотя формально председателем комиссии съезда по Уставу являлся Горбачёв, рабочую группу возглавлял Лукьянов, а значит, он и являлся фактическим автором новой партийной Конституции. В его исполнении она оказалась настолько новой, что её принятие означало, по существу, конец КПСС и учреждение в стране некоей новой партии федералистского типа.

В результате кровавой дискуссии, в ходе которой, по выражению делегата Слободкина, Горбачёв занимался "не просто выкручиванием рук, а откручиванием голов", в новый Устав был включён роковой для КПСС параграф 22, который, несмотря на слабые оговорки, практически узаконил федерализацию партии, провозгласив самостоятельность республиканских партийных организаций и предоставив им право разрабатывать собственные программные и нормативные документы, то есть иметь собственные программы и уставы. Принятие этого параграфа означало ликвидацию КПСС как единой политической партии и одновременно устраняло последние слабые преграды на пути к разделу СССР. Тем самым Горбачёв и Лукьянов на ХХVIII съезде своими руками проложили Ельцину путь в Беловежскую пущу.

Под абсолютно безумным для любой организации лозунгом "власти партийных масс", новый Устав фактически упразднил в КПСС структуру вертикального соподчинения, преобразовав партийные комитеты из органов руководящих в исполнительные, имеющие своей задачей лишь "координацию" деятельности первичных парторганизаций. Последним было передано исключительное право решать вопросы приёма и прекращения членства в КПСС. На практике это означало, что в сложнейших условиях политической борьбы за спасение страны КПСС лишалась возможности очищать свои ряды от предателей и перерожденцев, открыто занимавшихся разрушением партии изнутри. Злонамеренный идиотизм такого положения продемонстрировал апрельский (1991г.) Пленум ЦК, который, как оказалось, по новому Уставу был неправомочен исключить из партии члена ЦК Шаталина, занимавшегося на страницах СМИ зоологически злобной антикоммунистической пропагандой. Новый Устав создал нормативные предпосылки фракционного раскола КПСС, а также вдвое уменьшил объёмы поступающих членских взносов, что означало на деле сокращение финансирования партийных комитетов до 40% от необходимого минимума.

Новый Устав устанавливал выборность Генерального секретаря ЦК на съезде, что адресовалось персонально Горбачёву, выводило его из-под опеки Пленума ЦК и качественно усиливало его контроль над КПСС. Учреждалась также выборная на съезде должность заместителя Генерального секретаря, которому Горбачёв предполагал перепоручить надзор за партией до момента её окончательной ликвидации. На эту должность присмотрели Владимира Ивашко, человека невероятного самомнения, способного часами балагурить на псевдоукраинский манер в самой неподходящей для этого обстановке.

Утром 10-го наступил час пик — выборы генсека. Вести утреннее заседание в этот решающий день доверили Станиславу Ивановичу Гуренко, первому секретарю ЦК КП Украины. Собственно, большого ассортимента в отношении ведущего у Горбачёва не было. Ни Лукьянов, ни Рыжков на эту роль не подходили в силу их, очевидной для делегатов, одиозной близости к Горбачёву. Другие члены президиума за время работы съезда не обнаружили ни таланта парламентских кидал, ни желания обслуживать политические нужды вконец запутавшегося в собственных интригах генсека. Что касается Гуренко, то он ещё до съезда опубликовал несколько статей, содержавших критику политики Горбачёва, что принесло ему популярность в масштабах КПСС. Ему доверяли, и тем он был ценен.

Началось выдвижение кандидатур. Появились кое-какие, как всегда хилые, альтернативы. Депутаты вдруг оживились, как бы обрели второе дыхание, и принялись неорганизованным шумом и смехом выказывать нежелание избирать Горбачёва на новый срок. Перешли к слушанию выступлений кандидатов. По алфавиту: Авалиани, Бакатин. Настал черёд Горбачёва. С постной физиономией изношенного гастролями провинциального трагика, он произнёс: "Я долго обдумывал ситуацию, как она сложилась, — в зале раздались смех и аплодисменты, — искал единственно правильный ответ, — продолжал паясничать Горбачёв под нарастающий смех делегатов, — если меня будут выдвигать, — доносились сквозь шум и смех слова трагика, — кандидатуру свою снимать не буду". (Общий смех и бурные, с издёвкой, аплодисменты.)