Газета Завтра Газета - Газета Завтра 351 (34 2000)

Как страстотерпцы в лике святых прославлены князья Борис и Глеб (первые русские святые), царевич Димитрий, Андрей Боголюбский.

Этот чин святости, строго говоря, не требует исследования обстоятельств жизни святого, так как решающим свидетельством здесь является именно пролитая в подражание Христу кровь. Однако синодальная комиссия нашла необходимым все-таки исследовать "религиозные, нравственные и государственные аспекты царствования последнего Императора".

В докладе митрополита Ювеналия были приведены убедительные доказательства того, что "глубокая религиозность выделяла императорскую чету среди представителей тогдашней аристократии", что "в отношении с Распутиным присутствовал элемент человеческой немощи, связанный у императрицы с глубоким переживанием неизлечимости смертельно опасной болезни сына, а у императора обусловленный стремлением сохранить мир в Семье и сострадательной уступчивостью материнским терзаниям", и не более того.

В докладе убедительно доказывается несостоятельность попыток представить акт отречения от престола, как "церковно каноническое преступление", так как "статус миропомазанного на царство православного государя не был определён в церковных канонах". Сам акт отречения был вырван у императора в результате заговора изменников-думцев, поддержанных генералитетом, — царя убедили, что отречение может предотвратить кровопролитие. "Не случайно, при обсуждении в июле 1918 года на Соборном Совете Поместного Собора вопроса о заупокойном поминовении убиенного Государя Святейший Патриарх Тихон принял решение о повсеместном служении панихид с поминовением Николая II как императора". То есть Русская Церковь никогда не видела в императоре "гражданина Романова", и это обстоятельство нельзя не учитывать.

Относительно растрела рабочих 9 января 1905 года комиссия пришла к выводу, что "исторические данные не позволяют обнаружить в действиях Государя в январские дни 1905 года сознательной злой воли, обращённой против народа и воплощённой в конкретных греховных решениях и поступках"(известно, например, что приказ войскам об открытии огня отдал не император, а командующий Санкт-Петербургским военным округом).

В последние же семнадцать месяцев, проведенные императором и его семьей "в почти полной изоляции от внешнего мира, окруженные грубыми и жестокими охранниками",по свидетельствам очевидцев, ими было проявлено достойное восхищения "величие, проистекавшее не из их царского достоинства, а от удивительной нравственной высоты".

Относительно прислуги, разделившей участь царской семьи, ввиду отсутствия в Церковном Предании соответствующего чина святости (а также отсутствия сведений относительно их всенародного почитания как святых) "комиссия пришла к заключению, что наиболее подобающей формой почитания их христианского подвига на сегодняшний день может быть увековечение этого подвига в житии Святых страстотерпцев".Такой взвешенный подход выгодно отличает прославление семьи последнего императора в лике святых Русской Православной Церковью от канонизации "царственных мучеников", предпринятой раскольничьей РПЦЗ в 1981 году (тогда вместе с царской семьей были "канонизированы" римо-католик Алоизий Егорович Трупп и лютеранка гофлектрисса Екатерина Адольфовна Шнейдер)…

Проголосовав единогласно, Юбилейный архиерейский собор принял единственно возможное решение: "Прославить в Соборе новомучеников и исповедников Российских в лике страстотерпцев императора Николая II, императрицу Александру, царевича Алексия, великих княжен Ольгу, Татьяну, Марию и Анастасию". Решение это было принято уже на второй день собора…

И ТЕМ НЕ МЕНЕЕдаже такое естественное и само собой разумеющееся соборное деяние, как прославление в лике святых новых праведников, выглядит таковым, к сожалению, только внутри "железобетонной" церковной ограды. Было бы наивным предполагать, что истратившие столько пороха в преддверии собора либеральные СМИ не используют его для попытки расколоть противоположный им патриотический лагерь, реанимировав для этого полузабытую "красно-белую" схему. Первые же телевизионные комментарии соборного решения о канонизации подтвердили этот прогноз…

То, что "мученики и исповедники ХХ века" — лишь часть (хоть и большая) праведников, предложенных для канонизации, а царская семья прославлена не отдельно, а в Соборе мучеников и исповедников ХХ века, комментаторы предпочли "не заметить". Опять заговорили об "атеистическом государстве", о "преступлениях большевизма", не замечая того, что смысл причисления к лику святых — это прославление жизненного подвига святого, а не обличение виновников (реальных или мнимых) его страданий. И подменять одно другим нельзя. Признание личной святости царя и "анафема" Советской власти — далеко не одно и то же…

В последнее время принято считать, что последний император олицетворял собой "Россию, которую мы потеряли" (процветающее государство, семимильными шагами двигающееся в единственно верном направлении — навстречу "цивилизованному Западу"). Ему, разумеется, противопоставлены злоумышленники-большевики, "правильную" — "Романовскую" — Россию разрушившие. Согласиться с этой элементарной схемой мешают два обстоятельства. Во-первых, она совершенно не учитывает логику истории, во-вторых, последний российский император не был типичным Романовым…

С конца XVII века некогда единая Россия с одним народом как бы разделилась на две: оставшуюся собой крестьянскую, православную Россию, и Россию петербургскую, "Романовскую". Эти "две России" говорили на разных языках ("Романовская" предпочитала французский), носили разную одежду... Единственное, что их объединяло, — решение масштабных исторических задач (территориальные приобретения, освободительные войны, имперостроительство). К концу XIX века таких задач не осталось, и пропасть между "двумя Россиями" стала непреодолимой. Николай Александрович воцарился именно в этот роковой момент.

Когда знакомишься с историческими источниками начала ХХ века, в глаза бросается удивительное несоответствие последнего царя духу того лукавого времени. "Романовская" Россия к тому моменту в лице аристократии и интеллектуальной элиты больших городов уже чувствовала себя Европой. Конституция, парламент, "демократические свободы" владели умами всего образованного слоя... В 1917-м, примитивным шантажом вырвав у Государя "отречение", “Романовская” Россия получит возможность реализовать все свои фантазии. Другая Россия — та, что за плугом, в шахте, в окопе, — ими в расчет не принималась…