Н. Черушев - Удар по своим: Красная Армия: 1938-1941 гг.

Вопрос (Локтионова к Левину): Вы, гр-н Левин, как видно из ваших показаний, старый заговорщик, были связаны еще с Троянкером, зачем вы подводите и меня своими клеветническими показаниями?

Ответ: Я отвергаю заявление Локтионова о том, что я даю клеветнические показания.

Вопрос (к Левину): До какого времени продолжалась ваша заговорщическая связь с Локтионовым?

Ответ: Вплоть до мая—июня 1940 г., до момента отъезда Локтионова в Прибалтику.

Вопрос (к Локтионову): Вы окончательно изобличены, еще раз предлагаю приступить к даче показаний.

Ответ: Левин сейчас показал, что вел подрывную работу по моим указаниям до 1940 г., но я ушел из ВВС в сентябре 1939 г.

Вопрос (Локтионова к Левину): Вы со мной встречались один на один?

Ответ: Да, такие встречи были дважды» 9.

Влодзимирский и Родос, арестованные в 1953 году как активные сообщники палача советского народа Берии, всячески выгораживали себя, однако в деле с Локтионовым они так и не смогли отвергнуть своего участия в его пытках. Так Родос, ознакомившись с материалами допроса своего бывшего подчиненного В.Г. Иванова, нехотя выдавил из себя: «Показания Иванова о том, что Локтионов одно время не признавал себя виновным в предъявленном ему обвинении, правильны. Отвечают действительности показания Иванова и в той части, что в кабинете Влодзимирского к Локтионову применялись меры физического воздействия непосредственно Влодзимирским, возможно, что и я ударил Локтионова, как не исключено и то, что и сам следователь Иванов принимал в этом участие» 10.

Сделав последнее заявление, Родос таким образом отомстил «расколовшемуся» Иванову, поставив его в один ряд с собой и Влодзимирским. Очень вероятно, что выслуживаясь и проявляя служебное рвение, следователь Иванов нисколько не отставал в этом плане от своих начальников, а возможно и превосходил их. Из этого эпизода хорошо видно, что будучи сами в положении арестованных и подследственных, опричники Берии всячески пытались уменьшить степень своего участия в проводимых репрессиях и старательно перекладывали свою вину на других (Иванов на Родоса, Родос на Влодзимирского, а тот, в свою очередь, на Родоса). Этакие невинные агнцы, не ведавшие, что творили!

Но от фактов не уйдешь — и бывший начальник следственной части НКГБ СССР Лев Емельянович Влодзимирский вынужден был признать: «Конкретные сведения, которые сообщает свидетель Иванов о том, что Локтионова били в моем кабинете и резиновой палкой, очевидно, правильны... У меня Локтионова, видимо, били только один раз, а в других случаях применение мер физического воздействия к Локтионову могло иметь место у Родоса...»

На допросе 8 октября 1953 года Влодзимирский несколько расширил поле своих признаний: «В моем кабинете действительно применялись меры физического воздействия... к Мерецкову, Рычагову, может быть, к Локтионову. Били арестованных резиновой палкой и они при этом естественно стонали и охали. Я помню, что один раз сильно побили Рычагова, но он не дал никаких показаний, несмотря на избиение».

В октябре 1941 года Локтионов этапируется в г. Куйбышев, подальше от линии фронта, куда он так настоятельно просился все долгие и мучительные месяцы следствия. Многие годы обстоятельства его смерти были «белым пятном» в отечественной военной истории. И только рассекречивание материалов закрытого суда над Берией и его приспешниками позволили установить, что Локтионов был расстрелян в числе 25 других таких же несчастных и невинно арестованных военачальников, о которых мы уже упоминали в начале данной главы. Расстрелян 28 октября 1941 года — без суда, по личному указанию Берии. Были в этой группе и талантливые конструкторы отечественного вооружения, а также несколько женщин, в том числе жена генерал-лейтенанта авиации П.В. Рычагова — майор Мария Нестеренко, одна из первых советских женщин, освоивших несколько типов боевых самолетов. Правовой беспредел тех лет проявился и в том, что вместе с ними расстреляли и оправданного по суду видного большевика М.С. Кедрова, соратника

В.М. Ленина, члена РСДРП с 1901 года.

Здесь уместно, видимо, напомнить один из фактов биографии М.С. Кедрова— в годы Гражданской войны он некоторое время возглавлял Особый отдел ВЧК и, выходит, стоял у истоков «красного террора», под безжалостный топор которого два десятилетия спустя попал и сам вместе с младшим сыном Игорем, работавшим в органах госбезопасности. И в этом не следует искать никакого парадокса — все складывалось вполне закономерно, ведь иначе и не могло быть.

Следует также отметить и тот факт, что «возня» вокруг дела Локтионова продолжалась и после его расстрела. Так, 6 ноября

1941 года, то есть через девять суток после его смерти, от одного из арестованных, используемого следствием в качестве камерного агента, было получено и соответствующим образом оформлено донесение о якобы допущенных Локтионовым антисоветских высказываниях по целому ряду политических и военных вопросов. Характерно и другое — уже после его расстрела, в 1942 году, задним числом, следователи НКГБ сфальсифицировали заключение об этом расстреле, ложно указав, что предъявленное Локтионову обвинение доказано показаниями арестованных А.А. Левина, П.А. Алексеева, И.Ф. Сакриера, Г.М. Шевченко, И.Я. Самойлова, А.Ю. Киверцева, Н.Я. Котова, С.А. Чернобровкина, О.Е. Грибова и других.

Если Локтионова с определенной поправкой можно назвать баловнем судьбы, то таковым в конце 30-х годов, несомненно, являлся Дмитрий Григорьевич Павлов. Убедимся в этом, обратившись к его послужному списку. Крестьянский парень из деревни Вонюх Костромской губернии, он родился в 1897 году. В Первую мировую войну дослужился до старшего унтер-офицера. «Карьера» Павлова в царской армии окончилась в 1916 году, когда он раненным попал в плен, где и провел почти три года. Вступив в Красную Армию в 1919 году, Павлов, окончив в 1920 году Костромские пехотные курсы, служил затем на командных должностях в дивизии червонного казачества. Потом следует учеба в Омской военной школе, командование 10-м кавполком. Вместе с полком он участвовал в боях в Горном Алтае против атаманов Сальникова и Кайгородова. В 1923 году в составе 6-й Алтайской кавалерийской бригады был переброшен в Туркестан, где воевал с басмачами. Потом три года учебы в Москве (в Военной академии имени М.В. Фрунзе) командование 75-м кавполком в Даурии. Кстати, бригадой, куда входил 75-й кавполк, командовал в то время К.К. Рокоссовский. В 1929 году полк успешно участвовал в боях на КВЖД, за что Павлов удостоен ордена Красного Знамени. В 1931 году «профориентация» Павлова резко меняется — он направляется снова на учебу, но теперь уже в Ленинград, на курсы технического усовершенствования. По их окончании Павлов командует в БВО 6-м мехполком и 4-й мехбригадой.