Никита Кривцов - Русская Финляндия

И еще одна деталь — карелы, ближайшие родственники финнов и по языку, и по культуре в отличие от своих западных соседей — православные. В этом в современной Финляндии и есть их главное отличие от подавляющего большинства населения страны. Ну, еще и в языке, точнее не в языке, а в некоторых словах русского происхождения, которые сохранились в карельской лексике.

Постепенно рядом с домом Бомбина выросла целая этнографическая деревня из множества таких же и похожих домов. А по соседству возник и оздоровительный центр — с саунами, бассейнами и прочими развлечениями для поднятия тонуса и бодрости духа. И приезжают сюда не только поправить свое здоровье, но и окунуться в мир старой карельской культуры.

Правда, не все могут понять указатели с надписями по-карельски. Так, кстати, было и со мной, но помог мой родной русский. Над туалетом в главном административном корпусе вместо привычных букв над дверями «М» и «N» (соответствующих в Финляндии русским «М» и «Ж») было написано: Muuzikat и Akkat. Не сразу я сообразил, что «Аккат» — это «Бабы» (благо как раз до этого был на соседнем горнолыжном курорте Коли, где одна из вершин носит имя Акка-Коли, и мне объяснили, что «Акка» — это «Баба»), а «Муузикат» — это ничто иное, как «Мужики». Вот вам и отличие карельского от финского…

И еще «Бомба» — это некий мемориал, ностальгия по тем районам Финляндии, которые она утратила в 1940 году. Поэтому на окраине деревни, на берегу озера стоит и часовня, конечно же, православная, а рядом памятный крест, установленный в память о жертвах среди гражданского населения района Суоряви, откуда пришел прототип дома «Бомба». Боевые действия в войну 1939–1940 годов шли и там…

Кстати, такие напоминания о прошлом в финской Карелии встречаешь нередко. Например, улицы целого квартала в Йоэнсуу носят имена мест, которые навсегда оказались под советской оккупацией. Там же, в Йоэнсуу, я еще раз вспомнил о «Бомбе». В выставочном центре «Кареликум» среди прочих экспонатов можно увидеть и подлинные части первоначального дома Бомбина, еще из Суоярви!

А вообще в «Кареликуме», который действует уже десять лет, собрано множество любопытного, касающегося карельской культуры. А также всего того, что относится к нашему общему с Финляндией прошлому. Поэтому, посмотрев оригинальные части сруба Бомбиных, костюмы и украшения карелов разных регионов, макет города Сортавала — какой она была накануне «зимней» войны, принялся с интересом изучать выставку фотографий 2002–2003 годов, посвященных «финскому Петербургу»…

Местом рождения великого князя Владимира Кирилловича, наследника престола и многие годы главы фамилии Романовых, указывается Борго, Финляндия. В этом есть некоторая неточность. Старинный город Борго, лежащий в пяти десятках километров к востоку от Хельсинки, сегодня известен под финским именем Порво. Но главное в другом. Первым кровом для последнего из династии Романовых, родившегося в Российской империи, и местом, где его крестили и нарекли Владимиром, была усадьба Хайкко в шести километрах от Порво.

Хайкко известное в Финляндии место. В поместье не раз бывал один из крупнейших финских художников Альберт Эдельфельт — его студия, где он создал более двухсот работ, находилась в полукилометре от Хайкко. А финский национальный поэт Юхан Людвиг Рунеберг тридцать летних сезонов провел в доме на соседнем острове.

Усадьба сегодня превращена в фешенебельную гостиницу, наподобие тех, что существуют в старинных поместьях и замках Центральной Европы. Она расположена на возвышенности и окружена лесом, но через зеленые лужайки, сбегающие вниз, от нее открывается вид на морской залив.

В ней ресторан с отличной кухней — его «шеф» признан лучшим поваром Финляндии, современный спа-центр, и, главное, — в доме воспроизведена подлинная атмосфера загородного поместья позапрошлого века…

Все это и делает «Хайкко» престижным отелем. Не случайно среди его постояльцев был Мика Хаккинен — знаменитый автогонщик женился на Лазурном Берегу во Франции, однако венчался в Порво, откуда, на «официальную» брачную ночь приехал в Хайкко.

Но все-таки в первую очередь усадьба знаменита тем, что связана с русской императорской фамилией.

История усадьбы уходит в глубь веков. Впервые Хайкко упоминается еще в 1362 году — тогда эти земли принадлежали доминиканскому монастырю в Выборге. Монастырь продал поместье некоему Йонсу Олафсону, представителю семейства Стенбоков — рода весьма заметного в истории Финляндии — сам Йонс в 1451–1452 годах был командующим выборгской крепости, а его внук — последним католическим епископом страны.

Усадьба в течение веков переходила по наследству. Как это и бывает в старинных поместьях, призрак одного из ее владельцев до сих пор является по ночам в Хайкко. Служивший в XVI веке в замке Турку, он за неповиновение шведскому королю Эрику XIV был вывезен в Стокгольм и там казнен. Но его дух возвращается в любимое имение: говорят, по ночам он на белом коне появляется на холме, который так и прозвали — «Холм Приведения».

Но в Хайкко являлись не только призраки — в 1508 году датский флот, шедший к Порво, остановился напротив усадьбы, и ее сожгли. Одному из ее обитателей удалось добежать до Порво, прежде чем туда пришли датчане, и предупредить горожан о нашествии. Жители успели бежать, спрятав все ценности. В отместку датчане сожгли город дотла — уцелел лишь каменный собор. В 1571 году усадьбу разграбили и сожгли русские войска, а затем то же самое повторилось в 1708 и 1713 годах во время Северной войны.

В середине позапрошлого века усадьба Хайкко впервые за 400 лет была продана, и в 1871 году перешла во владение генерала Себастиана фон Эттера, который отличился в войне с турками — его семья владела затем поместьем на протяжении почти ста лет.

При Эттере в Хайкко впервые и стали гостить члены императорской семьи России. Правда, нельзя сказать, что лишь тогда они «открыли» эти места. Еще в 1809 году, когда Финляндия только вошла в состав Российской империи в качестве Великого Княжества, в Порво побывал Александр I. Промчавшись на своей тройке из Выборга всего за 20 часов (рекорд для своего времени!), он выступил в старинном соборе, том самом, который уцелел во время датского разорения, пообещав Финляндии сохранение автономии и учреждение собственного парламента. Этот парламент некоторое время вначале и собирался как раз в Порво — маленький тогда Гельсингфорс не подходил для исполнения столичных функций. В парламенте было четыре курии, и одна из них — крестьянская — заседала в большом доме с верандой, где сегодня разместился ресторан, в котором я обедал, приехав в этот город.