Федор Раззаков - Бригада возвращается. Триумф бандитской романтики

В Азербайджане таким антимафиозным фильмом стал «Допрос» (1979) режиссера Расима Оджагова. Отметим, что начинался он с характерных титров: «В августе 1969 года состоялся пленум ЦК Компартии Азербайджана (именно на нем к власти в республике пришел Алиев. – Ф.Р. ), после которого развернулась острая борьба с негативными явлениями в республике. В фильме рассказывается об одном эпизоде этой борьбы в самом начальном и сложном ее периоде...»

По сюжету картины следователь Сейфи Ганиев (эту роль исполнял «варяг» – московский актер Александр Калягин) ведет дело Мурада Абиева (актер Гасан Мамедов), начальника нигде не зарегистрированного галантерейного цеха. Ганиеву ясно, что за спиной галантерейщика стоят другие люди – весьма высокопоставленные, но фактов против них нет, а Абиев упорно молчит, всю вину беря на себя. Ганиеву приходится приложить максимум усилий, чтобы разговорить своего подследственного.

Отметим, что в кинопрокате-80 фильм «Допрос» еле-еле свел концы с концами – собрал всего 10 миллионов 200 тысяч зрителей. Однако столь незначительные кассовые показатели не были результатом художественной слабости данной картины. Просто определенные чиновничьи круги за пределами Азербайджана сделали все от себя зависящее, чтобы картина не вышла на широкий простор – то есть не попала в крупные кинотеатры, а прошла только малым экраном. Однако сама власть наградами этот фильм не обделила: на Всесоюзном кинофестивале в 1980 году «Допрос» был удостоен Главного приза, а еще через год к этой награде присовокупили и Государственную премию СССР.

В Грузии тогда же сняли фильм «Твой сын, земля» (режиссер Реваз Чхеидзе). Он повествовал о судьбе честного и неподкупного секретаря райкома Георгия Торели. Все тот же А. Ваксберг так описывает изображенные в фильме события:

«Торели заявляет: «Важно, чтобы люди нам верили, вообще чтобы они верили в правду. Иначе наша работа гроша ломаного не стоит».

Это не пустая декларация. Он не вещает, а действует. Вдове, матери маленького ребенка, он помогает получить квартиру, которая ей положена, но которую она не могла получить, оттесняемая обладателями наворованных денег, щедро раздававшими взятки. Он наводит порядок в больнице, зараженной подкупами и протекционизмом, равнодушной к жизни и смерти тех, кому нечего «дать». Он разгоняет всесильный «трест», где «умеют делать деньги» за спинами высоких покровителей. Пустозвонству он противопоставляет факты, демагогии – документ, «туфте» – истину, как бы горька она ни была. Он воюет за правду, за совесть, за закон, возвращая достойным веру в справедливость, лишая недостойных самоуверенной спеси...»

Людей, вроде Георгия Торели, среди советских коммунистов было много. Они и должны были быть, поскольку советский проект все еще существовал и продолжал позиционировать себя как система, отличная от капиталистической. То есть лозунги и декларации ленинских времен были еще живы. Однако в жизнь они не воплощались. И за последние два десятка лет движения по пути мелкобуржуазной конвергенции советская система наладила воспроизводство в большом количестве людей, не подобных Торели, а тех, кто исповедовал противоположные взгляды, – коррупционеров. И в той же Грузии число взяточников в высшей партийной номенклатуре приобрело угрожающие размеры – их было поголовное большинство. И чем же это в итоге завершилось? Может быть, изгнанием Шеварднадзе с его поста? Да нет же, наоборот – он был введен в Политбюро и даже назначен Министром иностранных дел СССР. К чему все это привело, мы все хорошо знаем: троица Горбачев – Шеварднадзе – Яковлев довершила переход мелкобуржуазной конвергенции в империалистическую – то бишь поменяла социализм на капитализм путем развала советской империи.

Тем временем в недрах мелкобуржуазной конвергенции уже подрастало поколение «молодых волков» социализма – тех самых братков, которые уже очень скоро начнут создавать криминальные «бригады» по всей стране. В конце 70-х эти ребятки еще ходят в школу, но уже начинают подражать «крутым парням» из западных киноблокбастеров, которые нет-нет, но проникают в советский прокат. Кинематограф в те годы был самым массовым видом искусств в Советском Союзе, в отличие от телевидения, которое заметно отставало от него по части охвата аудитории, а также было более консервативным. Например, фильмы о той же западной мафии по советскому ЦТ практически не шли.

Впрочем, в 1971 году власти допустили промашку – показали по ЦТ немецкий сериал «Банда Доминаса», после чего многие подростки избрали себе кумиром главного героя сериала – бандита Доминаса (например, известный ныне актер Владимир Машков, живший в ту пору в Новокузнецке, получил среди своих друзей кличку Доминас – за свою безбашенность). С тех пор советские телевизионщики зареклись показывать такого рода кино на своих экранах. У киношников такого табу не было, поэтому фильмы про западную мафию на широких экранах нет-нет, но демонстрировались (вспомним хотя бы о той волне подобного кино, случившейся в конце 70-х). То есть история десятилетней давности с фильмом «Фантомас» благополучно была забыта.

В итоге в 70-е годы раздвоенность сознания у многих советских людей (особенно у молодежи) закончилась, поскольку они окончательно определились со своим выбором в мелкобуржуазную сторону. На смену романтикам 60-х шло поколение прагматиков 70-х, которые окончательно разуверились в социализме. Их настроения хорошо выразил один из лидеров этого поколения обезверившихся – рок-музыкант Андрей Макаревич, сочинив в 1979 году песню «Синяя птица», где черным по белому заявлялось, что «синей птицы простыл и след» и что «теперь почти невозможно повстречать ее на пути».

Вот почему и восприятие того же кинематографа у молодого поколения советских зрителей, пришедших в кинотеатры в конце 70-х, было диаметрально противоположным, чем у их недавних предшественников образца 60-х: в проповедуемую мораль многие из них уже не верили и привычному поражению зла в финале каждого фильма радовались не всегда. И если популярный герой Олега Табакова из фильма «Шумный день» (1961), который в борьбе с мещанством рубил отцовской саблей новенький мебельный гарнитур, воспринимался тогдашним зрителем как подлинный герой, то полтора десятилетия спустя, уже новым поколением советских зрителей, его поступок воспринимался, мягко говоря, как чудачество. Ведь в те годы уже большинство советских людей буквально стаптывали обувь в погоне за модными мебельными гарнитурами, записывались в очередь на кооперативные квартиры и автомобили, а также давились в очередях за импортным дефицитом. Вся эта погоня за хорошей жизнью называлась тогда емким заграничным словом – «фирма» (с ударением на последнем слоге).