Сергей Зубцов - Как жить в Западной Европе

В общем, скучно, господа. Уровень развития у европейцев — как у десятилетнего ребёнка, так что не с кем и поговорить в городе. Поэтому, в разговоры за жизнь с местным населением лучше уж вообще не вступайте — вряд ли что-нибудь интересное для себя услышите, зато испортите отношения с окружающими, так как наверняка скажете что-нибудь, что их по меньшей мере напугает. Ведь тоталитаризм общественного мнения здесь безграничен.

Вот французы, даже с некоторой претензией на образованность. Через пять минут после начала разговора конечно же спросили, как я отношусь к Путину и к Чечне. Насчёт созданного в последние годы на Западе образа дикой тоталитарной России Путина смотрите в одной из следующих глав, пока же разговор не о политике, а именно об уровне развития мыслительных процессов у местного населения, о недоразвитости их личности. Оригинальности вопросов ждать не приходится, но это мелочь. Главное — вопрос задан с уверенным ожиданием «правильного» ответа. Сейчас образованный русский будет ругать свою страну, сокрушаться о том, что она никак не хочет втискиваться в рамки «прогрессивной» западной идеологии и стандартизированного западного менталитета. Ничего другого они и не ожидают услышать, ибо твёрдо знают, что их картина мира не только единственно правильная, но и единственно возможная. На то они и французские гуманитарии образца начала двадцать первого века. Им прекрасно известно, что все отклонения от единственно правильного западного мировоззрения — это всего лишь досадные мелкие флуктуации в сознании некоторых малопросвещённых восточных варваров. Но варвары варварами, а вот русский из университета. Уж он то не зря учился, должен знать правильные ответы.

Ну-ну, вот не буду я под вашу идеологию подстраиваться. Тем более, что всё равно скоро уезжаю. К Путину я отношусь хорошо, а к Чечне плохо. Что было, вот это истерика! Именно истерика, ни одного разумного аргумента так и не прозвучало. Визг на уровне «тебе мама в детстве не объяснила, что такое хорошо и что такое плохо?!» «Ты, образованный человек, прекрасно знаешь, какое мнение надо иметь по этим вопросам, и при этом (в силу каких-то непонятных нормальным людям причин), имеешь мнение противоположное?!» Да… Знаете, почему в современной Европе давно уже нет литературы и прочей культуры, воздействующей на умы? Да потому что воздействовать не на что.

Что же касается умных и образованных французских гуманитариев — больше всего поражает в них даже не степень развития в них упомянутых качеств. Затронуты какие-то более глубинные аспекты психики, без которых нормальное мышление в принципе невозможно. Известно, например, что интеллигенты обычно радуются, встречая идеологических или философских противников — подискутировать, послушать оппонента, по возможности опровергнуть его, а заодно отточить собственную аргументацию. Некий вид интеллектуального спорта. Как рыцари времён Круглого Стола: «Как хорошо, что мы встретились с вами на этой дороге, уважаемый сэр Ланселот! Какая прекрасная возможность наконец-то с кем-нибудь подраться!» А вот у современных европейцев этого нет. Просто нет. В принципе. Один вид человека, имеющего не совпадающее с общепринятым мнение по какому-нибудь существенному вопросу вводит европейца в состояние, близкое к апоплексическому удару. Есть некий круг вторичных малозначимых вопросов, вот их и обсуждайте, а трогать основы мироздания категорически запрещается. Что касается русских на Западе — им, к тому же, приходится долго, методом проб и ошибок выяснять, что же для местного населения важно и обсуждению не подлежит, а о чём можно поговорить, и даже рекомендуется, если хотите произвести впечатление «умненького».

Здесь же я хочу особо предостеречь тех, кто едет в западные университеты учиться чему-нибудь сугубо гуманитарному. Особенно это касается истории, социологии, психологии, философии, политологии. Гуманитарии здесь, как и в брежневском СССР, в основной массе своей заняты всякой ерундой, разработкой идеологических оправданий существования местной политической системы. Посмотрел я, к примеру, курс лекций «Основные проблемы современной Европы». Эти основные проблемы там даже не упоминаются, потому что за них можно весьма ощутимо по башке получить, да и вообще, обсуждать их в хорошем обществе не принято.

Если вы привыкли мыслить широко и свободно, подумайте, приемлемо ли для вас обучение в системе тотального идеологического контроля. И возможно ли оно в принципе. Если вы не готовы прогибаться, в западном университете вам не прижиться. Ведь при столь антиобщественном поведении экзамены вы не сдадите. Будете упорствовать в своём мнении по вопросу, например, Чечни — из университета вас, в конце концов, просто выгонят. Причём у профессора, который не примет у вас экзамен, совесть будет спокойна: «Он же не понимает основ! Тех основ, для осознания которых нашим студентам и книг читать не надо, всё прекрасно объясняется даже по телевизору!» Это Оруэлл, «1984». Помните об этом, пакуя чемоданы. Современная Россия уникальна отсутствием у большинства нашего населения уверенности в наличии в мире каких бы то ни было абсолютных истин. Величайшая ценность, дышится легче.

К чести европейских окраин надо признать, что там тоталитаризм пока ещё не столь ярко выражен, не успели они ещё полностью сориентироваться в ситуации. С норвежцами, например, даже поговорить иногда можно, только осторожно. Напротив, с американцами лучше уж разговаривать только о Гарри Поттере.

А заключением этой главы пусть будет цитата из «Македонской критики французской мысли» Пелевина. Несколько многословно, но очень приятно видеть это в книге писателя, много лет бывшего убеждённым западником:

«В знаменитых французских комедиях — „Высоком блондине“, „Великолепном“, „Такси-2“ и других — встречается следующая тема: немолодой и явно не спортивный человек кривляется перед зеркалом или другими людьми, смешно пародируя приёмы кунг-фу, причём самое уморительное в том, что он явно не умеет правильно стоять на ногах, но тем не менее имитирует запредельно продвинутый, почти мистический уровень мастерства, как бы намечая удары по нервным центрам и вроде бы выполняя энергетические пассы, и вот эта высшая и тайная техника, которую может оценить только другой достигший совершенства мастер, и то разве что во время смертельного поединка где-нибудь в Гималаях, вдруг оказывается изображена перед камерой с таким самозабвенным всхлипом, что вспоминается полная необязательность для истинного мастера чего бы то ни было, в том числе и умения правильно стоять на ногах; отвислое брюшко начинает казаться вместилищем всей мировой энергии ци, волосатые худенькие ручки — каналами, по которым, если надо, хлынет сверхъестественная мощь, и сознание несколько секунд балансирует на пороге того, чтобы поверить в эту буффонаду. Именно возможность задаться, пусть только на миг, вопросом: „А вдруг правда?!“ и делает происходящее на экране так невыразимо смешным.