Бодо Балац - Заключительный аккорд: Краткая история книжного пиратства

История медиа пиратства, представленная в данном отчете, в основном относится к цифровой эре. Цифровые технологии резко уменьшили затраты на воспроизводство многих товаров культурного назначения и, как следствие, снизили степень контроля производителей за их распространением. Ликвидация контроля была стремительной и неудивительно, что многие видят в ней ее революцию — действительно беспрецедентное бедствие с точки зрения многих представителей медиа индустрии.

Но предшествующая история говорит о том, что нынешний кризис авторского права, пиратства и принудительного применения права имеет много общего с более ранними периодами в сфере производства продуктов (товаров) культурного назначения. С зарождения книжной торговли в пятнадцатом веке, культурные рынки формировались путем заключения соглашений между издателями и властями о том, кто мог печатать книги и в течение какого времени. В то время как типографии (печатники) и издатели искали защиту от конкуренции, государство и церковь хотели контролировать обращение текстов. Законы и нормативные акты, разработанные для осуществления этих целей, вели к высокой централизации книжного дела в большинстве европейских стран, в которых близкие к власти издатели монополизировали местные рынки. Подобные монополии неизбежно привлекали конкурентов из разряда менее привилегированных представителей книжного дела, а также конкурентов с внешних рынков. В течение последующих веков свободные предприниматели, игнорировавшие государственную цензуру, царские привилегии и предписанные гильдией авторские права, неоднократно бросали вызов защищенным государством книжным картелям. Уже в начале семнадцатого века официальные издатели стали называть таких предпринимателей пиратами по аналогии с морскими грабителями.

Подобные конфликты не ограничивались локальными рынками. Издатели пираты особенно процветали на географических окраинах рынков — часто находясь за их границами, где государственная власть была бессильна. Шотландские и ирландские издатели конкурировали с лондонскими издателями за английскую публику, датские и швейцарские издатели печатали книги для французского рынка до революции. Появление европейской литературной сферы в значительной степени обязано бурному развитию такой транснациональной печати.

Издатели-пираты выполняли две основные функции: они печатали запрещенные цензурой тексты и ввели в оборот дешевые оттиски, которые расширили читательскую аудиторию. Обе функции способствовали развитию общественного диалога в Европе и передаче знаний между более и менее привилегированными социальными группами и регионами.

Издатели-пираты всегда появлялись в ответ на неэффективность рынков, созданных картелями. На короткий период такие искажения рынка могут поддерживаться государственной властью. Но, в конечном счете, пиратская деятельность почти всегда сливалась с законными методами ведения бизнеса. Через какое-то время законодательство менялось, чтобы приспособиться к сложившейся ситуации в издательском деле.

Похожие истории можно было бы рассказать о многих современных отраслях производства, в том числе компьютерной индустрии, химическом машиностроении, производстве лекарств и программного обеспечения. Наслаивание местной индустрии на интеллектуальные продукты более развитых географически удаленных конкурентов — не отклоняющаяся от принятых правил форма поведения — это одна из особенностей современного экономического развития (Johns 2010; Chang 2003; Ben-Atar 2004). Такое развитие прокладывает себе путь через историю, в которой немало страниц посвящено тому, как деятельность пиратов-предпринимателей инициировала изменения на локальных рынках. В заключение этого отчета мы возвращаемся к ранней истории книгоиздания и пиратства, которая позволяет прояснить, как эти взаимосвязанные субъекты ведут себя на культурных рынках. Соответственно, мы видим пять отвязанных «законов» пиратства, действующих на культурных рынках:

1. Постоянные зазоры между спросом и предложением, обусловленные искусственными ограничениями цены или объема предложения, обычно заполняются пиратскими продуктами.

2. При столкновении с пиратством руководители предприятий почти всегда обращаются к государству за защитой своих позиций на рынке, и, как правило, адаптируют свои модели бизнеса только в случае, когда другие ресурсы исчерпаны.

3. Пираты, наоборот, предпочитают действовать на границах сферы влияния должностного лица, где различия в нормах закона и трудности принуждения к их соблюдению создают пространство для неоднозначных или противоречивых толкований закона.

4. Пиратство на политической и экономической периферии играет хорошо известную роль развивающей стратегии, которая способствует обращению интеллектуальных товаров.

5. Во многих из этих контекстов пиратство играет также политическую роль как противовес централизованному контролю над информацией в государственных или частных интересах. Цензура текстов до нового времени в Англии и Франции постоянно подрывалась деятельностью пиратов. В этом отчете описано, что почти такую же роль пиратство играло в России и Южной Африке в 1980-х. [1] Последний пункт не является главным центром нашего отчета по странам, но заслуживает внимания в контексте текущего усиления принудительного применения права. Периодически принудительное применение авторского права стало смешиваться с политическими или коммерческими мотивами для ограничения свободы слова. Это мало удивляет: принуждение к соблюдению норм авторского права, по определению, есть форма контроля над выражением, и в этой связи оно было предметом многочисленных дебатов о надлежащих пределах такого контроля. На практике, как в либеральных, так и в авторитарных обществах, последними гарантами свободы слова были не формальные права и нормы защиты, а просто неэффективность принудительного применения. В наших политических системах слишком мало положений для оценки этой неэффективности, а трудно контролируемая экономика культуры с большими «утечками» интеллектуальных продуктов является ее следствием. На наш взгляд, сегодня в эру растущих технологических возможностей эти «утечки» нужно использовать для совершенствования принудительного применения и коммерческих механизмов.

Во второй половине пятнадцатого века, спустя десятилетия после изобретения Гуттенбергом печатного станка (пресса), издательское дело было весьма слабо развито. Знания и технологическая инфраструктура, необходимые для книгоиздания распространялись медленно. Спрос скоро начал превышать предложение: во многих городах было изобилие рукописей документов, ожидающих издания или переиздания, а печатных станков не хватало. Правительства предоставили монополии и другие исключительные права для поощрения издательского бизнеса на местах, при этом квалифицированных книгоиздателей (печатников) и торговцев часто переманивали из других городов.