Стаффан Скотт - Династия Бернадотов: короли, принцы и прочие…

В 1885 году принц Оскар поехал в Амстердам и пробыл там довольно долго — лечился от нескольких заболеваний у знаменитого доктора Метцгера, который ранее вернул здоровье его брату Густаву. В Амстердаме принц Оскар Шведский и Норвежский ходил по воскресеньям в норвежскую церковь моряков и там, как говорится, обратился к Богу.

Религиозность королевских особ — вопрос весьма любопытный. В большинстве стран монархия и религия обыкновенно выступают в действенном союзе, и монархия, пожалуй, неизменно извлекает из этого наибольшие преимущества. Бесспорно, иные королевские особы имели склонность к религиозности и веровали с глубоким убеждением, подавляющее же большинство более-менее бездумно принимало предлагаемую церковью опору, руководствуясь вековечным для властей предержащих соображением, что и в религии все хорошо в меру, ибо слишком неистовая вера может привести к нежелательным конфликтам.

Но обратиться к Богу, как принц Оскар, и жить во имя Христа — такое среди королевских особ весьма необычно, в частности потому, что по многим причинам как раз умеренная религиозность была для власть имущих самой обычной, самой благоразумной и самой приемлемой.

Оскар не пошел каким-то своим особенным путем, натура не та. Он нашел мир и опору в волне религиозного пробуждения, которая прокатилась тогда по северу Западной Европы и США. Церковная независимость в Швеции издавна связана с работящими низами среднего класса, но в ту пору обстояло иначе. Духовное движение захватило и значительную группу представителей общественной верхушки, включая высокие военные чины. Достаточно назвать имена старинной знати и представителей более поздних чиновничьих династий — генерал и военный министр Аксель Раппе, ротмистр фон Хольст, полковник Дилльнер, капитаны второго ранга Барнеков и Фейлитцен, капитан Густав Уггла, капитан Жак Лагеркранц, капитан фон Кох, гофшталмейстер Сагер и др. Когда в 1884 году по английскому образцу был создан ХСММ (Христианский союз молодых мужчин), поначалу в этой организации царила атмосфера высшего общества. В первых заведениях ХСММ собирался изысканный круг господ, словно в элитарном клубе. У входа встречал привратник во фраке, учтиво забирал верхнюю одежду, а когда гость входил в роскошно меблированную гостиную, его принимал капитан Лагеркранц с благородным изяществом и достоинством. Из девяноста членов, записавшихся в первый год, четырнадцать были офицерами. Позднее характер деятельности изменился, так что появилась возможность привлечь заповедью спасения и молодых людей из более низких слоев, таких, кого привратник во фраке вполне мог бы и отпугнуть.

Религиозное пробуждение оказалось притягательным не только для высоких чиновников и офицеров. Молодой студент Академии художеств Андерс Цорн часто посещал один из важнейших храмов движения, Бласиехольмскую церковь, и в 1875 году писал своей «нежно любимой маменьке», что всегда ходит туда по воскресеньям.

Принц Оскар представлял для кругов новой религиозности большую ценность, ведь всякая организация, залучившая королевскую особу, наслаждалась престижем и законными правами такого члена. Порой о нем говорят как о «лидере», но таковым он, безусловно, не был. Типично, что в 1892 году на «национальной конференции» ХСММ принца — в его отсутствие — избрали председателем Союза, хотя он даже не был известен как христианский деятель, но его друг барон Барнеков понимал, как полезно иметь принца на означенном посту. Руководство Союза спросило у Оскара, согласен ли он, и принц согласился. Председателем он пробыл пятьдесят один год.

Набожному принцу хотелось проповедовать, однако выдающимся оратором его не назовешь. В 1898 году в Копенгагене он выступил в церемониальном зале «Вифезда» перед аудиторией, насчитывавшей свыше двух тысяч человек. Услышав об этом, король Оскар сказал сыну, чтобы тот выступал с христианскими речами только в ХСММ и в «солдатской миссии». «Ты не умеешь говорить!» — воскликнул король, славившийся своим ораторским искусством. А принц смиренно подтвердил: «Папенька прав, я плохой оратор».

Когда Оскар II приказал долго жить, принц мог наверстать упущенное. Однако даже те, кто превозносит его деятельность, избегают останавливаться на его риторических достижениях и «лидерских способностях», предпочитая говорить о «ребяческой мужественности» и описывая его как «пастыря и ловца душ». Архиепископ Брилиот и тот признал, что принц не блистал как оратор, но сразу же поспешил похвалить его искренность и простоту.

Понятно, что многие при дворе и в иных кругах более или менее кротко приподнимали брови, когда принц и морской офицер часто и без стеснения выступал в роли учителя воскресной школы. Вопрос в том, не была ли эта его «ребяческая мужественность» оправданна среди малых сих; вероятно, он умел говорить с ними на их собственном языке.

С обезоруживающей прямотой принц Оскар рассказывал и о своих трудностях с правописанием, полагая, что всему виной новомодная метода обучения чтению и письму «на слух». Возможно, проблемы с правописанием, докучавшие ему и его дядюшке Карлу XV, связаны с легастенией, как и у позднейших поколений.

Принц ХСММ, как его прозвали, охотно беседовал с детьми беззакония, указывая на преимущества пути к райскому блаженству; существуют наивные истории, типичные для религиозного пробуждения конца XIX века, о том, как он и его жена беседовали с безрассудными детьми рода человеческого и обращали их на путь истины. Однажды, гласит одна из таких историй, к принцу и принцессе пришел курьером молодой франт с весьма элегантной тросточкой в руке, и, право слово, принцесса Эбба шутя сказала юному снобу: «Красивая у вас трость. Но не лучше ли иметь в жизни опору попрочнее? — И продолжила уже более серьезным тоном: — Господь был мне в жизни посохом и тростью, хорошо бы и вам найти сей посох». И, как положено в такого рода назидательных историях, эти слова взяли юнца за душу и в итоге он стал добрым христианином и даже проповедником.

Принц лично занимался лопарской миссией, строительством по всей Швеции солдатских приютов, где рекруты могли выпить кофе, съесть булочку и послушать слово Божие, вносил средства на монгольскую миссию, но в далекой Азии с миссионерами случались всяческие катастрофы: то их убивали, то они падали духом — и в итоге даже принц Оскар сдался. Еще он регулярно бывал в тюрьме на Лонгхольме и беседовал с заключенными, даже с одним из тех, что взорвали бомбу на «Амальтее», пароходе с английскими штрейкбрехерами, причем при взрыве погиб один человек, — но, увы, бомбист так и остался коммунистом, некоторые случаи оказываются безнадежны.

Религиозность принца отличалась простотой и незатейливостью. Он был пуританин, полностью принимал Библию, однако не стал по этой причине догматиком — злые языки, вероятно, дали бы понять, что догмы потребовали бы от него непомерного напряжения ума; но, с другой стороны, это свидетельствует о здравомыслии. К научной критике Библии, которая тогда начинала выяснять, чтб в Священном Писании может быть исторической истиной, а что относится к литературным и мифическим наслоениям, Оскар интереса не проявлял. Ему это представлялось либо слишком гадким, либо слишком трудоемким, он полагал, что «опасно читать Библию, вооружившись перочинным ножиком, дабы отсекать то, во что не в силах поверить». В те времена добрые христиане всех и всяческих оттенков очень щепетильно относились к морали, и он тоже не разделял мнения, что ХСММ следует быть «терпимым, например, касательно увеселений».