Муса Хадисов - Хайбах: Следствие продолжается

В прошлом году я была в Грозном на съезде народов республики и впервые, с головой окунувшись в трагическую историю этой земли, ощутила, как же болезненно переплетены тут настоящее и прошлое с его незажившими рубцами. Преступление, совершенное в среду, 23 февраля 1944 года, черной тенью лежит на нас, хотя не мы сами его совершили. Но не придумало человечество более гуманного пути, чем покаяться, осудить и запомнить то, что случилось той проклятой зимой в этих горах.

Секретарю ЦК КПСС тов. Н. С. Хрущеву.

Члена КПСС Мальсагова Дзияудина Габисовича заявление.

Будучи заместителем Наркома юстиции Чечено-Ингушской АССР, 20/11–44 года я был вызван на совещание в служебный вагон Берия… на ст. Слепцовскую Грозненской области, откуда направили нас в горный Галанчожский район для выполнения заданий по выселению чеченцев, где на их глазах совершались чудовищные зверства. Когда я стал сопротивляться этим зверствам, командующий операцией по выселению в данном районе сказал мне, что это все делается по указанию Берия, Серова, Круглова, последние двое были ответственными за операцию в горных районах и руководители непосредственно…

О фактах этого зверства я написал И. В. Сталину после своего прибытия в Казахстан в 1945 г., однако мер не приняли, а меня уволили с работы зам. председателя Талды-Курганского облсуда (я уже работал в Казахстане, и меня вторично выселили в г. Текели Каз. ССР на спецпоселение (незаконно разломав мой собственный дом в г. Алма-Ате).

После ареста Берия; участвуя в его полном разоблачении, я давал показания при допросе в Генеральной прокуратуре СССР об этих зверствах, хотя следователь подробно не стал записывать мои показания в отношении Серова и Круглова.

Для сообщения этих и др. фактов я два раза после своего освобождения от спецпоселения в 1954 г. и в марте 1955 г. ездил в Москву и добивался приема к Вам, этого мне не удалось, рассказывать об этих фактах второстепенным работникам я боюсь…

Из записки заместителя заведующего отделом административных органов ЦК КПСС В. Золотухина товарищу Хрущеву Н. С., 29 августа 1956 года.

«В соответствии с нашим поручением по заявлению Д. Мальсагова нами проведена предварительная проверка имеющихся материалов по вопросу выселения чеченцев и ингушей. В период следствия по делу врага народа Берия и его сообщников в Прокуратуру СССР поступали заявления от ряда переселенцев-чеченцев и ингушей, в которых сообщалось об издевательствах и даже сожжении больных, женщин, стариков, детей.

Работники Прокуратуры СССР в процессе проверки заявлений Абдулаева и Мальсагова пересмотрели материалы МВД, относящиеся к выселению, и допросили некоторых лиц, участвовавших в выселении чеченцев и ингушей и отвечающих за проведение этого мероприятия.

Эти лица показали, что о фактах нарушения законности должностными лицами НКВД в районах выселения им ничего не известно. В материалах, имеющихся в МВД, не отражено каких-либо фактов нарушения законности в период выселения, но имеются сообщения о гибели в пути чеченцев и ингушей от истощения и болезней.

Названные в заявлении Мальсагова чеченцы, которые якобы были очевидцами сожжения людей в Галанчожском районе, работниками Прокуратуры СССР допрошены не были. В результате создается впечатление, что проверка была проведена односторонне, без учета фактов, изложенных в заявлениях…

…Считали бы целесообразным командировать в Казахскую ССР ответственного работника ЦК КПСС, чтобы на месте побеседовать с очевидцами, свидетелями событий, указанными в заявлениях».

На листке сбоку есть запись от 5 сентября о том, что Н. С. Хрущев с предложением отдела согласился и дал указание разослать записку членам президиума, кандидатам и секретарям ЦК. Судя по датам опроса первых свидетелей, представители ЦК и прокуратуры выехали из Москвы незамедлительно.

Из записки заведующего сектором отдела административных органов ЦК КПСС В. Тикунова и сотрудника Главной военной прокуратуры Г. Дорофеева от 31 октября 1956 года.

«…Переселение из высокогорного Галанчожского района осложнялось отсутствием дорог, в силу чего сообщение между населенными пунктами возможно было лишь на верховых и вьючных лошадях».

По заявлению т. Мальсагова и других бывших жителей Галанчожского района, необходимых средств для перевозки через горы детей, больных и престарелых людей подготовлено не было, а имевшиеся у населения лошади и буйволы в день переселения были изъяты. В связи с этим жители должны были совершить двух-трехсуточный переход по заснеженным горным тропам. Собранным на хуторе Хайбахой жителям сельсовета представители НКВД объявили, что все больные и престарелые должны остаться на месте для лечения и перевозки в плоскостные районы. По свидетельству очевидцев, значительное число граждан, в основном женщины с детьми, беременные, больные и старики, были отделены от бывшей колонны.

После увода переселяемых солдаты завели оставленных жителей в большой колхозный сарай и подожгли его, а находившихся там людей стали расстреливать из автоматов и пулеметов.

Когда сотрудники НКВД покинули Хайбахой, спустившиеся с гор чеченцы, вместе с некоторыми жителями окрестных хуторов, родственники которых были убиты в сарае, приступили к погребению останков погибших, зарывая их в неглубоких ямах недалеко от места, где стоял сарай.

Чеченец Гаев Джаидар, 1883 года рождения, в заявлении указывает:

«В Хайбахое людей загнали в скотный большой сарай, сарай заперли и стали его обстреливать. После такого обстрела сарай обложили сеном и со всех сторон подожгли. Люди в сарае сгорели, сарай обрушился на трупы. Это мы, то есть я, мой брат и другие, видели своими глазами. Думаю, что в сарае погибло не менее 300 человек. Много обгорелых костей было в сарае…

Из моих родных, из нашего дома погибли в том сарае в Хайбахое мои старшие два брата Гаевы Тута и Хату, их жены, жена сына Хату и его внук».

Хамзатов Эльберт, 1883 года рождения, чеченец, участвовавший вместе с Гаевым в захоронении трупов, показывает:

«Когда мы прибыли в Хайбахой, увидели обгоревшие останки коллективного сарая, принадлежавшего жителям хутора. Уцелели только две боковые стенки сарая, сложенные из дикого камня, а сделанные из переплетенных прутьев передняя и задняя стенки и крыша сгорели. В том числе, где была раньше дверь сарая, беспорядочно лежало, образовывая кучу, приблизительно семь трупов людей. На них лежали обгоревшие части сарая и камни. Метрах в 30–40 от сарая я увидел труп беременной женщины. Следов огня на ней не было, когда мы ее хоронили, увидели у нее раны на животе и на спине…

Когда мы сняли с пожарища остатки сгоревшей кровли, мы увидели под ними большое количество обгоревших человеческих трупов… По количеству трупов и по положению их я заключил, что сарай перед пожаром был полностью заполнен людьми».