Владимир Аврорский - Бразилия для любознательных

Большинство иностранцев, составляющих новую волну иммигрантов, прибывают в Бразилию из развитых стран и обосновываются в Сан-Паулу и Рио-де-Жанейро. Данные за последние годы значительно превышают показатели 70-х годов, когда так называемое «бразильское экономическое чудо» привлекало немало иностранных специалистов и инвестиций в страну. В 1970–1975 годах, например, в среднем в год в Бразилию прибывало более 6 тыс. специалистов. В 2000 году этот показатель превысил 17 тыс. Многие современные иммигранты имеют университетские дипломы и специализацию по новейшим технологиям. Они резко отличаются от иммигрантов 30–50-х годов. Изменение характера иммиграции произошло в результате введенных в 70-х годах более жестких критериев при отборе кандидатов с целью устройства на работу. Происходящий в последние годы процесс глобализации усилил эту тенденцию, чему в немалой степени способствует открытие в Бразилии филиалов иностранных банков и компаний, на работу в которые устраиваются многие иностранцы. В университетах и научных центрах штатов Сан-Паулу, Парана и Риу-Гранди-ду-Сул на контрактной основе работают около 200 ученых и преподавателей (в основном физиков и математиков) из России.

Познакомился я с ней совершенно случайно. Расположившись в кресле салона первого класса лайнера авиакомпании «Бритиш аэрвэйс», вылетавшего из Рио-де-Жанейро в Европу, я обратил внимание на свою соседку. В молодости она, должно быть, была очень красива. Во всем ее облике чувствовалось, что эта женщина не простолюдинка. В светлых волосах белела седая прядь. На вид ей было около 70. Она оказалась очень общительной, и вскоре между нами завязалась непринужденная беседа, из которой я узнал, что летит она в Лондон, чтобы повидаться со своими родственниками, живущими там. В ее португальской речи был заметен легкий акцент. И в этом не было ничего удивительного. В Бразилии она поселилась, будучи взрослым человеком.

Из чувства такта я не стал спрашивать, откуда она родом, ожидая, что она сама это расскажет. Но я ошибался. Эта милая пожилая женщина не была расположена к разговору о себе со случайным знакомым. Перед посадкой в Париже, где я собирался покинуть самолет, мы с ней тепло распрощались. Моя соседка представилась Маргаритой Оливейра и дала свою визитку, в которой был указан ее адрес в Сан-Паулу. Узнав, что я живу в Рио-де-Жанейро, она написала номер своего домашнего телефона в этом городе. Мы с ней договорились созвониться через месяц, когда она вернется в Бразилию.

Возвратившись в Рио-де-Жанейро, под бременем каждодневных забот я совсем забыл о моей спутнице по поездке в Европу. Она напомнила о себе сама. Как-то вечером зазвонил телефон, и, взяв трубку, я услышал знакомый женский голос. Маргарита Оливейра приехала в Рио и пригласила меня на обед к себе домой.

Старинный белый особняк стоял на вершине холма недалеко от церкви Глория. В просторном дворе за высокой стеной я увидел среди деревьев большой дом, в котором когда-то жили отпрыски португальской знати или какой-нибудь преуспевающий коммерсант. Место для дома было выбрано превосходное. С вершины холма открывалась удивительная панорама залива Гуанабара. Было хорошо видно, как в городском аэропорту взлетают и садятся самолеты. С моря дул освежающий ветерок. Потемневшая от времени кирпичная стена была увита разноцветными розалиями. В саду росли два огромных дерева с большими листьями и несколько королевских пальм, устремлявшихся ввысь, к солнцу. За домом на склоне холма, ведущего к церкви, купол которой виднелся в сотне метров внизу, росли темнолистые апельсиновые деревья и какие-то высокие цветущие кусты, названия которых мне не были известны. Вниз к плавательному бассейну вела выложенная камнями тропинка. Сверкая своей белизной в лучах яркого солнца, дом производил ошеломляющее впечатление. Трудно было поверить, что я нахожусь почти в центре огромного города, застроенного высокими коробками из бетона и стекла.

Хозяйка провела меня в большую залу с антикварной мебелью, картинами и фарфоровыми блюдами на стенах, где представила молодому человеку, своему племяннику, приехавшему погостить из Лондона, и английской подруге. Я стал выражать свое восхищение особняком, после чего польщенная хозяйка повела меня показать его залы и комнаты. В одной из них, служившей кабинетом, я обратил внимание на фотографию молодой и очень привлекательной женщины. Это была мать Маргариты. Рядом с ней стояли еще две фотографии — женщины ослепительной красоты с классическими чертами лица, как будто выточенного резцом из белой кости, и импозантного мужчины средних лет. Это была Маргарита и ее муж Эдуардо Оливейра. Разглядывая фотографии, я поймал себя на мысли, что мать и дочь поразительно похожи и, должно быть, в молодости вскружили голову многим мужчинам.

За обедом хозяйка рассказала, что долго мечтала приобрести этот особняк, построенный в 1812 году и принадлежавший богатой португальской семье. Каждый раз, когда она с мужем отправлялась на теплоходе в Европу, с его палубы был хорошо виден этот белый дом в окружении пальм на высоком холме, нависавшем над центральной частью Рио-де-Жанейро. Но ее муж был жителем Сан-Паулу и не допускал мысли, что Маргарита будет проводить в столице несколько недель в году. Лишь после его смерти ей удалось осуществить свою мечту. Произошло это в середине 60-х годов, когда одна из ее лошадей выиграла на скачках главный приз чемпионата Бразилии. Она добавила к выигрышу еще некоторую сумму и купила особняк, который в то время уже более года был выставлен на продажу. Охотников приобрести его не было, потому что он относился к историческим памятникам и любые перестройки, а тем более снос для строительства нового здания исключались.

Через месяц, когда Маргарита снова приехала в Рио-де-Жанейро, я пригласил ее в ресторан поужинать. Между нами к тому времени сложились теплые отношения, располагающие к откровенности. Меня заинтриговала судьба этой женщины, прожившей большую и, как мне казалось, необыкновенную жизнь. Родилась она в Москве в семье преуспевающего промышленника. Ее детская память сохранила отдельные эпизоды благополучной жизни в России. Она любила вспоминать поездку на пароходе по Волге от Москвы до Астрахани в 1917 году, ехавших на нем цыган и артистов цирка с дрессированными медведями. Революция круто изменила жизнь ее семьи. После развода с отцом, который не хотел уезжать из России, ее мать отправилась с новым мужем в Англию. Отчим работал в крупной британской компании и владел акциями в нефтяном бизнесе. В Лондоне они пробыли пять лет, а потом перебрались в Париж. В отличие от большинства русских иммигрантов они не испытывали лишений. Здесь Маргарита три года посещала в Сорбонне лекции на факультете изящных искусств.